«Жемчуг»: путь до Мадагаскара

Прибыв 29 сентября в Либаву в соста­ве эскадры, «Жемчуг» сразу приступил к погрузке угля. Были отправлены в Петер­бург последние мастеровые, проделав­шие путь от Ревеля до Либавы; команду­ющий эскадрой разрешил оставить на крейсере лишь четырех человек в каче­стве гарантийных специалистов. С каж­дым из них Невский завод заключил со­глашение. Они обязались сопровождать корабль до последнего европейского или другого порта вне района боевых дей­ствий и следить за работой механизмов и котлов, подчиняться правилам корабель­ной службы. Завод выплачивал им за каж­дый месяц командировки вплоть до воз­вращения домой от 500 до 350 рублей, в зависимости от должности -для россий­ского рабочего сумма весьма значитель­ная. Аналогичные договоры были заклю­чены и с сопровождающими крейсер «Изумруд».

2 октября «Жемчуг» навсегда покинул последний российский порт на Балтике. Головным в отряде шел крейсер 2 ранга «Алмаз» под флагом контр-адмирала Энквиста. «Жемчуг» занял место третьим в колонне, за «Светланой». Первая уголь­ная погрузка состоялась у острова Лангеланд в проливе Большой Бельт - с гер­манского угольщика приняли 85 т карди­фа. И тут на крейсере случилось ЧП: при спуске катера № 2 (кстати, паровые кате­ра достались «Жемчугу» от недостроен­ного минного транспорта «Волга») лопнул носовой трос, кормовая шлюпбалка согну­лась и катер ушел в воду. Тут же был бро­шен буй, но поиски не дали результата. Затем утопили и поврежденную шлюпбал­ку- при попытке передать ее на плавмастерскую «Камчатка».

При выходе в Атлантический океан вы­шел из строя рулевой привод - сломал­ся кардан Гука. Вообще неисправности и поломки в механизмах «Жемчуга» во вре­мя похода случались довольно часто.

13 октября корабли вошли в бухту Понтевердо на Западном побережье Испании, где их уже ждал германский пароход с уг­лем. Чтобы дождаться в бухте русские корабли, на германском транспорте ра­зобрали часть машины, имитируя серь­езную поломку. Через несколько часов, собрав машину, угольщик пришвартовал­ся к борту «Жемчуга». Специальные угольные мешки нагружались в трюме германского судна и стрелами подава­лись на палубу крейсера, где уголь вы­сыпался в открытые горловины и по ру­кавам поступал в угольные ямы. Грузили всю ночь, к утру было принято 225 т. Обменявшись телеграммами с «Суворо­вым», в полдень «Жемчуг» снялся с яко­ря и через два часа вступил в кильватер «Светлане». Вскоре опять вышел из строя рулевой привод, попытка перейти на электрический не удалась, он тоже вышел из строя. Пришлось застопорить машины и заняться ремонтом.

В порту Танжер на побережье Африки, где уже находились эскадренные броне­носцы 2-го отряда и крейсера 2-й эскад­ры (кроме того, здесь же стояли английс­кий крейсер «Диана» и французский «Кле­бер»), погрузку угля производили с помо­щью барказов, к вечеру удалось принять всего 73,7 т. Это был первый опыт погруз­ки своими плавсредствами.

В Танжере произошло разделение эс­кадры. Старые броненосцы с крейсера­ми 2 ранга взяли курс на Суэцкий канал.

Первый броненосный отряд с больши­ми крейсерами должен был идти вокруг Африки.

28 октября отряд контр-адмирала Фелькерзама, в который входил и «Жем­чуг», стал на якорь в бухте Суда, распо­ложенной на северо-западе о.Крит, в то время она использовалась для стоянки российских стационеров. Отряд прибыл поздно вечером и сразу приступил к по­грузке угля с немецких пароходов. «Жем­чуг» принял 330 т, но при этом утопил 12 угольных мешков.

5 ноября выходили в море на артилле­рийские стрельбы, вели огонь по щиту из вспомогательных стволов. 37-мм стволик на специальных муфтах вставлялся прямо в ствол 120-мм орудия, стрельба производи­лась чугунными ядрами (сплошными сна­рядами) на ходу по неподвижному щиту. Все операции, за исключением извлечения гильзы, выполнялись как при боевой стрельбе. Всего было израсходовано 300 37-мм снарядов и 180 47-мм практических снарядов. На другой день стрельбы продол­жили. Отрабатывали урок № 9 - вели огонь из всех орудий снарядами с уменьшенным зарядом пороха, израсходовав при этом 60 120-мм и 90 47-мм практических снарядов. Кроме того, было истрачено 700 трехлиней­ных патронов для пулеметов.

Переждав шторм, корабли 8 ноября снялись с якоря и, построившись в две кильватерные колонны, вышли из Суды. В состав отряда вошли миноносцы, кото­рые прибыли сюда раньше вместе с транспортами.

После эскадренных эволюции корабли провели совместные стрельбы попере­менно разными бортами. «Жемчуг» израс­ходовал 22 120-мм снаряда и 58 47-мм практических снарядов, не считая пуле­метных патронов.

В английской печати были опубликова­ны якобы репортажи из Суды, в которых говорилось о бесчинствах русских матро­сов на Критском берегу. Называлась и циф­ра убитых туземцев -15 человек. Россий­ский консул информировал Главный мор­ской штаб, что мелкие, обычные в подоб­ных случаях, столкновения с местными жителями, действительно были, но все улажены на месте полицией и нашими ун­тер-офицерами. Был оплачен один счет за некие повреждения на сумму 240 франков.

11 ноября «Жемчуг» вошел за «Свет­ланой» в бухту Порт-Саида и ошварто­вался кормой к причалу. Начали прини­мать воду с подошедшей баржи. На дру­гой день крейсер, приняв лоцмана, вошел в канал, ночью двигались до Большого соленого озера, освещая путь носовым прожектором. В озере прошел остаток ночи, а поутру продолжили движение по каналу. В середине дня, бросив якорь в Суэце и перейдя к транспорту «Киев», на «Жемчуге» приступили к приемке угля и воды.

14 ноября рано утром отряд отправил­ся в Джибути. В Красном море минным офицером был произведен осмотр пиро­ксилина для подрывных партий и запаль­ных стаканов мин Уайтхеда. При этом про­изводилось взвешивание шашек и срав­нение с формулярным значением, а так­же проверка лакмусом. Проба не показа­ла разложения взрывчатки.

18 ноября ночью отказал рулевой при­вод, опять из-за поломки шарнира Гука. Электрический также отказался действо­вать, пришлось выйти из строя и зажечь огни «Не могу управляться». Перешли на управление из рулевого отделения, коман­ды передавались голосом, после чего дали ход и убрали огни. На устранение по­вреждения потребовались сутки.

20 ноября вошли в бухту Джибути. При­няли с транспорта «Киев» уголь и воду. На рейде собралось два броненосца, три крей­сера, семь миноносцев и девять транспор­тов. Обещанных угольщиков в Джибути по­чему-то не оказалось, они прибыли с опоз­данием, что задержало выход отряда.

Перегрузив уголь с немецких парохо­дов, 1 декабря отряд снялся с якоря и на­правился в Аденский залив. По пути про­водились учения по пожарной и водяной тревогам. Миноносцы шли на буксирах. В Индийском океане с транспорта «Киев» снова приняли уголь, стоя на якоре у по­бережья Африки.

Очередная погрузка угля, на сей раз барказами, состоялась 5 декабря на рей­де Рас-Гафун. Воду принимали сначала с «Киева», затем с «Тамбова». На следую­щий день двинулись дальше, отметив по пути салютом в 31 выстрел день тезои­менитства Николая II .

В голове походного строя следовали «Светлана» и «Жемчуг», за ними шел «Си-сой Великий», далее в четырех колоннах двигались транспорты и миноносцы, их строй замыкал «Наварин», на правой ра­ковине которого держался «Алмаз».

10 декабря провели стрельбу по пира­мидальному щиту из 120-мм орудий с ис­пользованием вспомогательных 37-мм ство­лов (расход снарядов -145 штук), а также из 47-мм орудий практическими снарядами. Пройдя остров Коморо, повернули в бух­ту Носсибе (Мадагаскар), куда прибыли 15 декабря. На следующее утро к борту по­дошел пароход под британским флагом, на­чалась погрузка угля, неоднократно преры­вавшаяся из-за сильного дождя.

По указанию адмирала каждый день с «Жемчуга» увольнялось на берег по 25 человек. Остальные наводили порядок на крейсере, занимались его покраской.

27 декабря сюда прибыл отряд крей­серов под флагом контр-адмирала Энквиста, а через день подошел и первый бро­неносный отряд. Команды на кораблях были выстроены во фронт, играли орке­стры. Самостоятельное плавание отря­да контр-адмирала Фелькерзама закон­чилось, а с ним и относительно спокой­ная жизнь.

«Изумруд»: путь до Мадагаскара

Суда, собранные в Либаве, были све­дены во временное формирование, полу­чившее официальное название «Дополни­тельный отряд судов 2-й эскадры флота Тихого океана». В прессе и в воспомина­ниях, видимо для краткости, его называли «Догоняющим отрядом», а остряки, видя неспешность его движения, окрестили «От­стающим отрядом». В него вошли новые, только что с завода, крейсер 1 ранга «Олег», крейсер 2 ранга «Изумруд», истре­бители «Грозный», «Громкий», «Прозорли­вый», «Пронзительный» и «Резвый», а так­же вспомогательные крейсера «Рион» и «Днепр» (мобилизованные пароходы доб­ровольного флота «Смоленск» и «Петер­бург»). Для сопровождения отряда до Тан­жера было назначено учебное судно «Оке­ан» с запасами угля и котельной воды. В Либаве паровые катера, ограничивавшие сектора обстрела 47-мм пушек, вместе со шлюпбалками погрузили на транспорт «Иртыш».

3 ноября 1904 года командир Либавского порта контр-адмирал А.А.Ирецкой последний раз посетил корабли и пожелал всем счастливого пути. Каждый командир, в том числе и капитан 2 ранга Ферзен, по­лучили по три запечатанных пакета, кото­рые полагалось вскрыть по достижению определенных пунктов, кроме того, каждо­му была вручена инструкция, которая, правда, довольно быстро устарела, и ее пришлось заменить новой. Это было свя­зано с изменением позиции Франции по вопросу захода российских судов в подве­домственные французам порты на пути следования. После совершения молебна суда прошли канал и построились в две ко­лонны во главе с «Днепром», имея мино­носцы на подветренной стороне. С борта «Олега», на котором был поднят брейд-вымпел командующего отрядом капитана 1 ранга Л.Ф.Добротворского, прозвучали выстрелы прощального салюта.

«Изумруд» следовал в левой колонне за «Олегом». В установленной точке были выпущены почтовые голуби, захваченные в плавание с Либавской голубиной стан­ции. 5 ноября сделали первую остановку у острова Лангеланд, где взяли лоцмана, однако из-за тумана далеко уйти не уда­лось. Снялись только через день, прошли Большой Белы, после чего стали на якорь при густом снеге. «Изумруд» в поисках спокойного места для погрузки угля с не­мецкого парохода зашел слишком дале­ко в датские территориальные воды и был изгнан оттуда миноноской. Необходимо­го количества угля принять не удалось. На подходе к английским берегам на «Изум­руде» кончилась котельная вода, опрес­нители не справлялись. Запросили разре­шения принять воду с «Океана». Стали у английского берега, благо был сильный ту­ман, и начали принимать воду по шлангу. Во время шторма волнами смыло вель­бот № 2 и левый выстрел, а при отходе от «Океана» был потерян верп и 100 сажен перлиня. Вдобавок к прочим трудностям обнаружилось, что на левый винт намо­талась рыболовная сеть. Возник вопрос, хватит ли угля до Танжера, поэтому было решено взять «Изумруд» на буксир. «Оке­ан» тащил за собой крейсер целые сутки, но из-за шторма буксир пришлось отдать.

Когда стало ясно, что угля все же не хва­тит, зашли в испанский порт Понтевердо.

Крейсера ошвартовались по бортам «Океана» и приступили к погрузке. Оказа­лось, что реальная дальность плавания была значительно меньше расчетной. К тому же принятый в Либаве уголь был низ­кого качества, давал много дыма и сильно спекался.

21 ноября прибыли в Танжер, где зас­тали на рейде вспомогательные крейсе­ра и четыре миноносца, а также француз­ский крейсер «Клебер». «Олег» поднял марокканский флаг и произвел салют на­ций. «Рион» и прикрепленные к нему «Рез­вый» и «Прозорливый» снялись и ушли в Средиземное море. 23 ноября распроща­лись с «Океаном», который возвращался в Россию, и корабли отряда взяли курс на восток. «Изумруд» вышел, не приняв пол­ного запаса воды, и уже вечером, пройдя Гибралтар, запросил разрешения идти в Малагу. С «Олега» последовал сигнал: «Идите куда хотите, потом догоните». Пе­реговоры велись прожектором по обла­кам. Правда, как вспоминал судовой врач В.С.Кравченко, сигнал с «Олега» имел продолжение, не отраженное в официаль­ных документах, «Купите нам вина». С разрешения командира порта «Изумруд» пришвартовался прямо к набережной и принял полный запас воды.

30 ноября, преодолев по пути сильный шторм, крейсер прибыл в Суду, где уже находились «Олег», «Рион» с двумя ми­ноносцами и стационер - мореходная ка­нонерская лодка «Храбрый».

Для продолжения пути на «Изумруде» необходимо было проделать значительные работы по машинной установке: изготовить новую трубу циркуляционной помпы глав­ного холодильника левой машины; вычис­тить все котлы и заменить часть водогрей­ных трубок; перебрать машины, соедине­ния главного и вспомогательного трубопро­водов, опреснители - на все это требова­лось не менее двух недель. Для проведения этих работ заключили договоры с заводом в Пирее (Греция).

Тем временем начальство в Петербур­ге приняло здравое решение - минонос­цы типа «Сокол» оставить в Суде и весной вернуть на Балтику. Только «Резвому» - его командир лейтенант Хохлов обратил­ся к управляющему Морским министер­ством с соответствующей просьбой - раз­решили следовать дальше.

23 декабря прошли учебные торпедные стрельбы, в ходе которых был согнут со­вок правого минного аппарата. По рапор­ту командира дело выглядело следующим образом. На внешнем рейде Суды выпус­тили три мины Уайтхеда, командир решил стать на якорь, чтобы можно было поднять на сильной зыби мины с воды, после чего предполагалось продолжить стрельбы. Команда и офицеры обедали, поэтому по­становкой на якорь распоряжался сам ка­питан 2 ранга Ферзен. При этом аппарат не был закреплен по-походному, и при от­даче якорь из-за килевой качки зацепил совок всего в 1,6 дюйма от внешнего об­реза. Совок выправить не удалось. Коман­дир отряда затребовал с завода Леснера новый на замену.

Наряду с непрекращающимися ремон­тами и угольными погрузками регулярно проводились учения по всем видам бое­вой подготовки: стрельба по щиту из вспомогательных стволов, снаряжение минного плотика, высадка десанта... Если первое могло пригодиться в сраже­нии, то остальное вызывает сомнения: ведь не собирался же в самом деле эки­паж крейсера штурмовать Японские ост­рова!

Несмотря на понукания из Петербурга, отряд продолжал ремонт кораблей в Суде. Миноносец № 213 сновал между Судой и Пиреем, доставляя отремонтированные детали. 22 декабря он привез очередную партию трубопроводов, один из которых оказался короче, пришлось заказать но­вый.

26 декабря, получив карантинные сви­детельства от берегового врача и закон­чив расчеты с берегом, отряд взял курс на Порт-Саид. В правой колонне шли «Олег», «Днепр» и «Рион», в левой - «Изумруд», «Громкий», «Грозный» и «Рез­вый». Через два дня провели испытания на полный ход. Гонка закончилась у Порт-Саида. После салюта египетскому флагу, вошли в канал и стали на якорь для при­емки угля и воды. Затем пошли по каналу и вечером прибыли на рейд Исмаилии, дальше лоцман вести отказался, ссыла­ясь на темноту. Его тут же заменили на другого, и двинулись дальше. Ночью вош­ли в Большое Горькое озеро и к утру при­были в Суэц, где снова приняли уголь и воду, стоя на рейде. Сообщение с горо­дом было запрещено - здесь свирепство­вала эпидемия чумы.

31 декабря снова вышли в море. Коман­дующий отрядом решил продолжить испы­тания на полный ход. Параллельно прово­дились артиллерийские учения с практи­ческой стрельбой. Огонь велся в носовом секторе на максимальной дистанции.

5 января 1905 года проводили отряд­ные стрельбы из вспомогательных ство­лов по щитам, которые буксировали на контргалсах миноносцы. На «Изумруде» кончились патроны для вспомогательных стволов, и с разрешения командующего при ночных стрельбах использовали прак­тические снаряды.

Через несколько часов отряд стал на якорь в Джибути, где его ожидали герман­ские угольщики, на одном из которых мат­рос срочно нуждался в медицинской по­мощи. С «Олега» прислали катер за док­тором Кравченко.

12 декабря «Изумруд» выходил в залив для выполнения урока № 3. Стреляли по щиту из мелких орудий. Тренировались в глазомерном определении расстояния, а ночью - на дальномерах Барра и Струда.

Обеспокоенный постоянной нехваткой воды на крейсере, капитан 1 ранга Добротворский собрал комиссию из механиков судов своего отряда во главе со старшим инженер-механиком Моэлиным и приказал разобраться с состоянием машинной уста­новки. Были сделаны пробные выходы в море, совмещенные с артиллерийскими стрельбами. По мнению комиссии, расход котельной воды возрастал из-за плохой притирки клапанов питательных фильтров и неплотного соединения фланцев труб в котельных отделениях. После установки заглушек на продувательные клапаны и подтяжки фланцев трубопроводов были проведены испытания, в ходе которых был определен суточный расход котельной воды, он уменьшился в два раза и оказал­ся равным 34 т. Помимо этого, на крейсе­ре ремонтировались испарители. Установ­ленные на корабле одноступенчатые ис­парители Круга в южных широтах при по­вышенной солености морской воды быст­ро теряли производительность и нужда­лись в постоянном ремонте. Для приведе­ния их в порядок, по мнению комиссии, тре­бовалась неделя, о чем командующий от­рядом и сообщил в ГМШ.

20 января отряд снялся с якоря и вы­шел в Аденский залив. В походе коман­дующий отрядом часто практиковал пере­строения своего отряда. 26-го числа пе­решли экватор, на «Изумруде» праздни­ка для команды не устраивали. На следу­ющий день крейсера, построившись в строй фронта, провели артиллерийское учение. К концу дня вошли на рейд Дар-эс-Салама и сразу приступили к угольной погрузке. Через два дня оставили рейд и вышли в океан. 31 января провели стрель­бы по щитам на полном ходу с маневра­ми всем отрядом. Продолжением их яви­лись ночные занятия, стрельба практичес­кими снарядами по пирамидальному щиту при свете прожекторов. Щит был расстре­лян со всей оснасткой и парусами.

1 февраля «Олег» получил первую те­леграмму с «Князя Суворова», в которой была указана точка встречи. «Изумруд» был выслан вперед, и в 10 часов доло­жил о паровых судах по курсу. Вскоре про­изошло соединение с эскадрой. Первое поздравление с прибытием поступило с эскадренного броненосца «Ослябя», от контр-адмирала Фелькерзама. Несколько позже - и от вице-адмирала Рожественского, который пригласил к себе команди­ров вновь прибывших судов. «Изумруд», включенный в разведывательный отряд, занял якорное место рядом с «Жемчу­гом». «Догоняющий отряд» как соедине­ние прекратил свое существование.

Мадагаскар - Цусима

Стоянка в бухте Носсибе затянулась. Готовясь к продолжению похода, на эскад­ре производили чистку подводных частей кораблей, для чего судовых водолазов объединили в бригаду, которая по очере­ди переходила с одного корабля на дру­гой. На «Жемчуге» командир отказался от чистки подводной части, опасаясь, что при этом будет повреждено и защитное покры­тие, весьма спешно нанесенное в Кронш­тадте. Судовым водолазам периодически приходилось очищать отверстия кингсто­нов, где обрастания были особо интенсив­ны. В ходе этих работ на «Жемчуге» был обнаружен отрыв обшивки пера руля с выпаданием деревянных чаков. Водола­зы устранили неисправность за девять су­ток, обшивку закрепили сквозными болта­ми. А вот электрическое управления зо­лотником рулевой машины исправить так и не удалось. Для приема предписанного запаса угля, в два раза большего объема угольных ям, пришлось засыпать углем два командных помещения, кают-компа­нию, кроме того, в мешках уголь размес­тили на верхней палубе и в котельных от­делениях. Перегруженная палуба дефор­мировалась, и установленные на шкафу­те 120-мм орудия поворачивались с тру­дом. При подобной нагрузке углубление дошло до 5,5 м, а скорость ориентировоч­но упала на 1 уз.

Простояв на Мадагаскаре больше двух месяцев, 3 марта 1905 года во второй по­ловине дня эскадра в составе 45 вымпе­лов вышла в океан и построилась в по­ходный ордер, в котором «Жемчуг» и «Изумруд» заняли место на флангах, впе­реди по курсу. Через шесть дней плава­ния прошла первая погрузка угля с транс­портов своими плавсредствами, на дру­гой день работы были закончены, и эскад­ра двинулась дальше. На переходе до Малаккского пролива состоялось еще не­сколько погрузок угля - более сложных из-за плохой погоды. В шторм «Жемчуг» и «Изумруд» испытывали сильную борто­вую качку - до 30° на борт, сказывалось отсутствие бортовых килей.

Во время прохода Малаккским проли­вом «Жемчуг» и «Изумруд» держались на траверзе «Князя Суворова». Крейсерам было приказано иметь пары для полного хода. Во время очередной угольной по­грузки, уже в Южно-Китайском море, по­ступил приказ в случае появления против­ника строиться в боевой порядок, не под­нимая шлюпок. Ходили слухи о пяти япон­ских подводных лодках, ожидавших рус­скую эскадру, а также о близости главных сил неприятеля.

У берегов Вьетнама при входе в бухту Камрань эскадра встретила пароход, ко­торый пытался скрыться, в погоню были отправлены аж четыре крейсера, в том числе «Жемчуг» и «Изумруд». После дос­мотра судно отпустили, а крейсера оста­лись в море. Простояв две недели, эскад­ра под давлением Франции была вынуж­дена перейти в другую бухту, Ван-Фонг, где отпраздновали Пасху. Корабли Рожественского скитались по бухтам в ожида­нии прихода отряда контр-адмирала Небогатова. Команды готовились к бою по своему разумению. На «Жемчуге», напри­мер, завалили в корме броневую палубу углем для защиты рулевого привода.

В ответ на полученные сведения о под­ходе отряда Небогатова, «Жемчуг» и «Рион» были отправлены на юг до Сайго­на. После неудачной попытки связаться с командиром крейсера «Диана» (прождав несколько часов в устье реки Доннай, ушли ни с чем) «Жемчуг» отстал от «Риона». Догоняли полным ходом, однако развить более 18 уз. не удалось, поскольку кочега­рам не хватало практики. Вернувшись в Ван-Фонг, крейсер обнаружил пустую га­вань: обе эскадры уже встретились и пе­решли в бухту Куабе. Кстати, навстречу отряду Небогатова высылались и «Изум­руд» с «Днепром», но они тоже никого не нашли. Зато мощная радиостанция «Ура­ла» перехватила переговоры «Мономаха», отряду был дан курс на соединение. Встре­ча произошла 26 апреля в 14.00.

На рассвете 1 мая эскадра снялась с якоря и отправилась в последний поход. Не успели выйти из бухты, как на «Изум­руде» вышел из строя рулевой привод, на починку ушло полчаса, остальные ко­рабли ждали. На следующий день эскад­ра занималась выверкой дальномеров Барра и Струда. Часть крейсеров отошла на 60 кбт и по ним определяли расстоя­ние, затем произвели сличения показаний. «Жемчуг» шел впереди колонны 1-го отря­да броненосцев, а «Изумруд» занимал та­кую же позицию впереди 3-го отряда.

5 мая была сделана остановка для по­грузки угля с транспортов. Вечером «Олег» задержал пароход с грузом контрабанды и привел его к эскадре для оформления документов. 6 мая отметили день рожде­ния Николая II . Совершили молебен и са­лют в 31 выстрел. В этот же день «Жем­чуг» задержал норвежский пароход «Оскар II », но тот шел из Манилы совершенно пу­стой. Капитан 2 ранга Левицкий приказал отпустить судно, за что, по словам мичма­на Тавастшерна, генерал-адъютант обру­гал его «железной головой». Пароход же, салютуя флагом и держа сигнал с пожела­ниями счастливого пути, на полном ходу прорезал строй эскадры и удалился в стро­ну Формозы с последней информацией о местонахождении русской эскадры.

10 мая эскадра в последний раз грузи­ла уголь. «Жемчуг» за весь поход прини­мал уголь 32 раза, всего 7000 т. За после­днюю погрузку перед Владивостоком было принято 185 т. В тот же день командующий огласил приказ с инструкциями на ведение боя. «Жемчугу» и «Изумруду» отводилась роль репетичных кораблей при броненос­цах «Князь Суворов» и «Ослябя». Перед боем они должны были, двигаясь впереди эскадры, отгонять с пути все встречные суда, а в бою защищать броненосцы от минных атак противника.

12 мая от эскадры отделились последние транспорты - кроме тех, что должны были идти до Владивостока. На следующий день корабли занимались эволюциями, видимо, Рожественскому не хотелось вступать в бой 13-го числа, а возможно, были и какие-то другие соображения. С флагманского бро­неносца поступали вводные о положении противника, и эскадра меняла строй для встречи неприятеля с разных сторон: то в кильватер, то в строй фронта, то пеленга. В это время мимо прошел белый пароход, его почему-то не остановили и не осмотрели. В полдень миновали о.Квельпарт; до Цуси­мы оставалось 150 миль. Адмирал давал последние указания: завтра утром поднять стеньговые флаги, так как 14 мая был день коронации Николая II ...

В Цусимском бою

Вспомогательный крейсер японского флота «Синано-Мару», находившийся в дозорной цепи, обнаружил русскую эскад­ру в 4.00 утра 14 мая 1905 года и немед­ленно сообщил по радио ее координаты. Рожественский был извещен о вражеском разведчике, но никаких мер не принял, хотя быстроходные крейсера эскадры мог­ли его догнать и уничтожить.

Около 6.00 справа по курсу был заме­чен крейсер «Идзуми». С этого момента японские разведчики непрерывно сопро­вождали русских. После 9.00 пробили бо­евую тревогу, «Жемчуг» и «Изумруд» выш­ли вперед и в стороны от эскадры. Утро было мглистое и конец колонны не про­сматривался, ветер зюйд-вест 4 - 5 бал­лов, крейсера покачивало. «Жемчуг» ото­гнал с пути джонку, шедшую к о.Цусима, - опасались, что с таких судов могли набро­сать впереди эскадры плавающие мины. Через час на «Жемчуге» заметили паро­ход без флага, который двигался с веста на пересечку курса эскадры. Крейсер по­шел на него полным ходом и, сделав выс­трел под нос из 47-мм орудия, заставил ос­тановиться. С парохода спустили шлюпку, которую тут же разбило волнами о борт. Подойдя на полкабельтова, увидели на палубе японцев в национальной одежде, которые стояли на коленях и молили о пощаде. Знаком им было приказано ухо­дить, что они с большой поспешностью и сделали. «Жемчуг» же вернулся на свое место.

По сигналу адмирала командам было разрешено обедать повахтенно, для мно­гих нижних чинов эскадры положенные к обеду 50 г «белого вина» (полчарки водки) оказались последними в их жизни. Обед был прерван перестрелкой с неприятель­скими разведчиками, возникшей по част­ной инициативе комендора с «Адмирала Ушакова». Крейсер «Изумруд», ведя огонь из кормовых орудий, обошел голову эскад­ры и занял место за «Жемчугом». Скрыв­шиеся было в тумане разведчики появи­лись вновь, идя слева направо на рассто­янии около 50 кбт. Чтобы привлечь внима­ние командующего, с «Жемчуга» сделали выстрел из носового 120-мм орудия.

В 12.00, находясь уже в Цусимском про­ливе, корабли изменили курс на норд-ост 23°. Вскоре первый броненосный отряд вышел вправо из общей колонны, при этом «Жемчугу» было приказано перейти на траверз «Орла», за ним держался «Изумруд» и четыре миноносца 1-го мин­ного отряда.

В 13.20 из тумана показались главные силы противника, шедшие в одной киль­ватерной колонне. Когда японские броне­носцы легли на новый курс, с русской эс­кадры, еще не закончившей перестроение в одну колонну, открыли огонь. Через не­сколько минут японцы начали отвечать, сосредоточив огонь на флагманских кораб­лях - «Князе Суворове» и «Ослябе». На правом траверзе последнего держался «Жемчуг», и все перелеты ложились вок­руг него. Командир «Жемчуга» подметил характерную особенность японского спо­соба ведения огня. Сначала все снаряды падали кучно, но с небольшим недолетом, потом следовало накрытие цели, затем перелет и снова накрытие. Видимо, при­стреляв всем отрядом одну точку и не ме­няя установки прицелов, они шли на сбли­жение и при накрытии ложились на парал­лельный курс. На «Суворове» и «Ослябе» быстро возникли большие пожары. Для поднятия духа команды капитан 2 ранга Ле­вицкий приказал открыть огонь из 120-мм орудий, хотя противник был виден плохо. Когда «Ослябя», кренясь на левый борт и зарываясь носом, вышел вправо из строя эскадры, «Жемчуг» прорезал линию между «Орлом» и «Сисоем Великим» и направился к тонущему броненосцу, ведя огонь по концевым японским судам. В это время 152-мм снаряд попал во входной люк командирского помещения в корме и вывел из строя прислугу левого шканеч­ного 120-мм орудия № 8. Этим же снаря­дом был смертельно ранен лейтенант барон Врангель; легкое ранение получил также мичман Киселев. Чтобы выйти из зоны огня и вернуться на траверз «Орла», командир «Жемчуга» решил обойти с кор­мы отряд Небогатова, однако, поняв, что на это уйдет много времени, прорезал строй между броненосцами береговой обороны и оказался среди транспортов. Обходя «Анадырь», П.П.Левицкий заме­тил, что может помешать ведению огня «Генерал-адмиралу Апраксину», и замед­лил ход. В этот момент вспомогательный крейсер «Урал» стал угрожающе быстро приближаться к корме «Жемчуга». Левиц­кий приказал дать полный ход, но избе­жать касания не удалось. «Жемчуг» про­чертил правой частью кормы по форштев­ню «Урала», зацепив при этом правым винтом за его корпус. Машина застопори­лась, прислуга перекрыла пар, однако, увидев, что телеграф стоит на полный вперед, открыли машинный регулятор и дали пар в машину. В результате касания были погнуты лопасти правого винта, по­гнут планшир и согнут совок выдвинутого в боевое положение минного аппарата; за­рядное отделение мины отломилось и уто­нуло, к счастью, не взорвавшись.

Командир «Изумруда», правда, без со­вершения таких лихих маневров, как «Жемчуг», тоже направил свой крейсер к «Ослябе» для спасения людей, вместе с ним к гибнущему броненосцу спешили миноносцы «Буйный» и «Бравый» и еще два других. Когда подошли к месту траге­дии, корабль уже затонул. На воду сбро­сили вельбот без гребцов, койки, буйки и остановили машины для приема людей с воды. Увидев приближающиеся броненос­цы 3-го отряда, капитан 2 ранга Ферзен, чтобы не мешать им, отошел и пристро­ился с внешней стороны к кругу своих крейсеров, защищавших транспорты. «Изумруд» открыл огонь по японским су­дам в промежутке между «Адмиралом На­химовым» и «Олегом». Из-за неразбери­хи в строю транспортов, которые шараха­лись из стороны в сторону, «Изумруду» часто приходилось менять ход, стопорить машины, чтобы избежать столкновения с транспортами и миноносцами, при этом избыток пара стравливался в холодиль­ники, которые дали течь.

«Жемчуг» в это время приближался к головным броненосцам русской колонны. «Князь Суворов» повернул влево, на нем уже были сбиты трубы и мачты, а «Алек­сандр III », ставший головным, повернул вправо. Заметив у «Александра III » мино­носцы и полагая, что на них может нахо­диться адмирал, «Жемчуг» пошел к ним полным ходом, готовя к спуску вельбот. Миноносцы же, на одном из которых уда­лось рассмотреть флаг-офицера эскадры, не стали задерживаться и ушли. В это вре­мя подошел японский броненосный отряд и открыл огонь по «Александру III ». Когда расстояние до неприятеля уменьшилось до 25 кбт, на «Жемчуге» дали ход, и он вышел из зоны огня, держась за минонос­цами. В это время снаряд угодил в сред­нюю трубу крейсера, разлетевшиеся в разные стороны осколки попали в правое шкафутное 120-мм орудие № 1, вывели из строя его прислугу и воспламенили пат­роны в кранцах первых выстрелов, кото­рые не были выпущены ранее (в Цусимс­ком бою подобные случаи происходили на многих кораблях). Кроме того, воспламе­нились и три патрона, находившиеся на палубе у орудия. Гильзы при этом разры­вались, и несгоревший порох разбрасы­вался по кораблю. Одной из гильз был контужен мичман Ратьков. Осколки того же снаряда, пронизав переднюю трубу, по­пали на носовой мостик, где мичман Тавастшерна был убит и три нижних чина ранены. В 16.10, чтобы не мешать огню своих броненосцев, «Жемчуг» примкнул к отряду крейсеров, вступив в кильватер «Владимиру Мономаху», и вел перестрел­ку с японскими крейсерами, нападавшими на транспорты. В 17.25 бой прекратился. Броненосцы выстроились в колонну во гла­ве с «Бородино», не хватало «Князя Суво­рова» и «Осляби». «Жемчуг» шел за «Ал­мазом» на раковине «Олега» на удалении в 5 кбт. Казалось, что сражение закончи­лось и дорога на Владивосток открыта...

Но в 18.00 бой возобновился. Подошел миноносец «Буйный», держа сигнал: «Ад­мирал на миноносце», правда, какой имен­но, никто не знал. В это же время усмотре­ли сигнал на мачте транспорта «Анадырь»: «Адмирал передает командование адми­ралу Небогатову», а на «Николае I »: «Сле­довать за мной». Командир «Жемчуга» решил близко не подходить к своим бро­неносцам, на собственном опыте зная, что можно оказаться в зоне перелетов, да и, как он заметил, вблизи японских броненос­цев других кораблей не было.

Вскоре с «Адмирала Ушакова» посту­пил семафор о критическом положении «Александра III », но командир «Изумру­да» не решился приблизиться к нему, по­скольку находился между колоннами бро­неносцев обеих сражающихся сторон. Когда же «Александр III » перевернулся, «Изумруд» подошел к месту его гибели, застопорил машины и стал готовить к спуску гребной катер, сбросив спасатель­ные круги и койки. Появившиеся броне­носные крейсера противника открыли огонь по неподвижному «Изумруду». Ког­да расстояние уменьшилось до 20 кбт, не желая более испытывать судьбу, русский крейсер дал ход. Вскоре он стал свидете­лем гибели «Бородина», который после попадания в него нескольких крупных сна­рядов пошел вправо и исчез. «Николай I » обошел «Орла» и стал головным. В сумер­ках артиллерийская дуэль прекратилась.

«Изумруд»: прорыв и гибель

После захода солнца «Изумруд», поте­рявший в темноте крейсера, примкнул к броненосному отряду, держась на левом траверзе «Николая I », за которым шли «Орел», «Сенявин», «Апраксин», «Сисой Великий», «Адмирал Ушаков», «Наварин» и «Адмирал Нахимов». Начались атаки миноносцев. Концевые суда, включившие прожектора, стали главными мишенями японских торпед. Головные броненосцы шли в темноте, что и спасло их от минных атак. Строй сильно растянулся. На рас­свете 15 мая оказалось, что в отряде ос­талось всего пять судов: «Николай I », «Орел», «Апраксин», «Сенявин» и на ле­вом траверзе - «Изумруд», с которого вскоре доложили о дымах, обнаруженных им слева по курсу. Выяснилось, что это японские крейсера. Н.И.Небогатое прика­зал повернуть всем вдруг влево и повел на них свои корабли строем фронта. Од­нако японцы боя не приняли и отвернули в сторону, пользуясь преимуществом в скорости. Русский отряд лег на старый курс, но за кормой опять появился дым. Адмирал направил «Изумруд» на развед­ку уточнить, что за суда; крейсер дал пол­ный ход, и вскоре стало ясно, что это япон­ский отряд, состоявший из крейсеров «Мацусима», «Акицусима», «Хасидатэ», «Ицукусима» и трех крейсеров поменьше; от­дельно на левой раковине держался крей­сер «Якумо». Возвратившись, «Изумруд» подошел к «Николаю I » и Ферзен голосом доложил о результатах разведки, после чего крейсер занял место на правом тра­верзе. Затем контр-адмирал Небогатое опять отправил «Изумруд» навстречу дру­гим появившимся судам. Это были глав­ные силы японцев. За ними на дальности 50 - 60 кбт шли крейсера «Нийтака», «Касаги» и «Читосэ». Затем японские кораб­ли начали сближаться, окружая русских с трех сторон. Один из них с большой дис­танции открыл огонь по «Николаю I », ко­торый в 10.30 поднял сигнал по междуна­родному коду «Окружен», спустил кормо­вой флаг и поднял сигнал «Сдача».

Разобрав сигнал, барон Ферзен опро­сил находившихся рядом офицеров и при­казал идти на прорыв. В случае неудачи он решил выбросить свой корабль на японский берег и взорвать его. Станция беспроволочного телеграфа была вклю­чена на полную искру, забивая перегово­ры неприятеля. Бросившиеся в погоню японские крейсера начали отставать, и в 14.00 пропали за горизонтом. Еще в ходе боя на «Изумруде» треснула паровая магистраль вспомогательных механизмов в кормовой машине, а теперь при напря­женной работе всех механизмов она лоп­нула. Пришлось перейти на ручной штур­вал. Ход упал до 15 уз.

В 18.00 легли на курс, ведущий в точку, равноудаленную от Владивостока и бух­ты Владимира, в 50 милях от побережья, и там уже собирались решить, куда напра­виться. К этому времени поврежденную трубу сняли и вместо нее поставили за­глушку. На рулевую машинку и вспомога­тельные механизмы кормовой машины стали работать котлы 6-го котельного от­деления. Ход снизили для экономии угля, кроме того, прекратили дутье, чтобы не было выбросов пламени из дымовых труб. Потекли холодильники, в котлах появи­лась соленость. На эскадре не было при­боров химического анализа воды и поэто­му воду приходилось пробовать на вкус через каждые 20 минут. Из-за появления соли в котельной воде она вскипала, в цилиндры машин попадал не пар, а смесь воды с паром, из-за чего приходилось сни­жать обороты. При чистке топок ход па­дал до 13 уз., машинная команда работа­ла из последних сил. На крейсере был занят весь личный состав, значительная часть матросов перегружала уголь из но­совой угольной ямы в кормовое котель­ное отделение. И все равно угля на пол­ный ход, необходимый для боя, не хвата­ло. В топки котлов отправили и все дере­во, кроме мачт и плавсредств. Командир, ожидая встретить японские крейсера у Владивостока, куда они, двигаясь напря­мую, могли прибыть раньше «Изумруда», решил идти в бухту Владимира. В том же направлении находилась бухта Ольги, где был телеграф, а возможно, и запасы угля, однако в силу своей стратегической важ­ности, она, по предположению старшего офицера, могла быть заминирована. Ферзен, не без колебаний, принял решение идти в бухту Владимира, занять выгодную позицию для обороны и вызвать помощь из Владивостока.

16 мая трижды астрономическим спосо­бом определили место крейсера. К бухте Владимира подошли в первом часу ночи, недостаток угля не позволял переждать тем­ное время суток в море. Предполагая и здесь наличие противника, командир дал команду приготовиться к бою. Благополуч­но миновав входные мысы Ватовского и Баглозена и бросая лоты с обоих бортов, на скорости 4 уз. «Изумруд» двинулся в се­редину трехкабельтового прохода, ведуще­го в южную часть бухты. В темноте подо­шли слишком близко к мысу Орехова и на­скочили на отходящий от него риф. Посад­ка на мель произошла плавно. Сели в пол­ную воду, с началом отлива. На шлюпке за­везли за корму стоп-анкер. Дали самый полный ход всем машинам, помогая тягой за якорь. Вода убывала, остановили ма­шины, чтобы не тратить уголь. Произведен­ные обмеры показали, что судно сидит на очень отлогой отмели на 2/3 длины корпу­са. Угля, по докладу, оставалось всего 8 - 10 т. К следующей полной воде свезли на берег провизию, спустили все шлюпки и на них высадили часть команды, других мер к уменьшению осадки не предпринима­лось. Не был выгружен боезапас и не вы­пускалась вода из котлов. Не удалась и вторая попытка сняться с мели, корабль плотно сидел на рифе, к тому же прием­ные кингстоны циркуляционных помп хо­лодильников забило песком, да и уголь был на исходе. Левым бортом корабль вышел из воды почти на два фута.

К этому моменту, осмотревшись вокруг, поняли почему судно посадили на мель. Правый, отвесно уходящий в воду берег, был к тому же покрыт светлой раститель­ностью и в темноте казался гораздо бли­же. Левый же, наоборот, был отлогим и переходил в возвышенность в отдалении от берега, да и растительность на нем была темного цвета, что и создавало ил­люзию его отдаленности. Отсюда и ошиб­ка в определении фарватера.

Дальнейшее развитие ситуации с «Изумрудом» заставляет вспомнить «дела давно минувших дней», когда царь-рефор­матор Петр I , показавший себя прекрасным психологом, ввел во флоте институт воен­ного совета, включив в него положение о том, что первым на совете получает слово для выступления младший по чину. Увы, командир «Изумруда» этот пункт устава не выполнил - он опрашивал офицеров по отдельности, что, естественно, не могло за­менить полноценного военного совета. Именно таким образом был решен вопрос о взрыве крейсера. Опрошенные по одно­му офицеры, кроме мичмана Вирениуса и поручика Топчиева, не возражали против его предложения. Если бы Ферзен собрал военный совет, то первому пришлось бы высказаться прапорщику механической ча­сти Шандренко (который, по его воспоми­наниям, был против взрыва), затем высту­пили бы поручик Топчиев и мичман Вирениус, после чего большинство офицеров вряд ли поддержали бы идею уничтоже­ния корабля. Правда, это не мешало ко­мандиру принять собственное решение, идущее вразрез с мнением военного сове­та, однако в таком случае вся полнота от­ветственности ложилась бы на него.

Ферзен же считал, что необходимость взорвать корабль обусловлена невоз­можностью сняться своими силами, тщетностью ожидания скорой помощи из Владивостока, трудностью отражения не­приятеля, поскольку в корму могли стре­лять лишь два орудия (ютовое и правое шканечное) и, в конечном счете, решени­ем не отдавать крейсер врагу.

Для подрыва решено было использо­вать зарядные отделения мин Уайтхеда. Первое почему-то заложили в провизион­ный погреб у переборки носового патрон­ного погреба, второе - в нижнем кормо­вом патронном погребе между беседок с 120-мм патронами, при этом трубки сег­ментных снарядов были поставлены на удар. К зарядам подвели бикфордов шнур с привязанным к нему фитилем 20-минут­ного горения. Руководил работами стар­ший офицер капитан 2 ранга Паттон-Фантон-де-Веррайон, готовили взрыв минный офицер лейтенант Заозерский, вахтенный начальник лейтенант Романов и восемь нижних чинов. Команда выстроилась на берегу, с одной из сопок был подан сиг­нал, и во втором часу пополудни произо­шел первый взрыв. Однако видимых раз­рушений не произошло, лишь в носовой части возник пожар. Второй взрыв, про­гремевший несколько позже, полностью разрушил кормовую часть до самого ми­деля. Огонь в носу дошел до погребов с патронами, и они начали рваться, канона­да продолжалась около получаса. Из бух­ты Ольги по телеграфу во Владивосток послали сообщение о случившемся, и уже вышедший на помощь «Изумруду» крейсер «Россия» был возвращен обратно.

Через шесть дней Ферзен осмотрел ос­тов крейсера, который в нижних отсеках еще тлел, и нашел, что машины, особенно бортовые, слишком хорошо сохранились и могут пригодиться японцам для восста­новления «Новика». В каждую из них было заложено по зарядному отделению мин Уайтхеда. В результате взрывов на кораб­ле не осталось ни одной целой части. По­ходным порядком команда проследовала до Владивостока, сопровождая... стадо крупного рогатого скота, собранного по пути следования по заданию владивосток­ского начальства. Встречали моряков с оркестром. Офицерам разрешили, по же­ланию, выехать в Россию, а нижние чины были оставлены во Владивостоке.

Первыми официальными лицами, посе­тившими крейсер, вернее то, что от него осталось, стали японские офицеры. Адми­рал Ямада получил приказ с крейсерами «Ниссин» и «Касуга» в сопровождении пер­вого отряда истребителей обследовать «Изумруд». В 8.00 30 июня 1905 года не­приятельские крейсера заняли позицию в море, первый отряд отправили в бухту. По возвращении адмиралу доложили, что раз­битый русский крейсер сидит на камнях у мыса Орехова. Видимо, доклад команди­ра отряда истребителей не отличался убе­дительностью, поэтому адмирал послал для повторного осмотра старшего офице­ра крейсера «Ниссин» капитана 2 ранга Хидесима. Удовлетворенный его докладом, Ямадо отбыл с отрядом к своим берегам.

У русского начальства нашлось время заняться «Изумрудом» только два с поло­виной месяца спустя. 15 сентября 1905 года миноносцы «Грозный» и «Бравый» вышли из Владивостока с задачей осмот­реть «Изумруд» и снять с него все, что представится возможным. Миноносцы шли вдоль побережья, заходя во все бух­ты и опрашивая население об обстанов­ке и присутствии в этом районе японцев - ведь война еще не закончилась. Оказа­лось, жители окрестных деревень расхи­щали казенное имущество с «Изумруда», создавая для его вывоза целые обозы. Была даже попытка снять вспомогатель­ные паровые механизмы, но не нашлось лодки подходящей грузоподъемности. 18 сентября миноносцы вошли в бухту и стали на якорь возле крейсера.

Акт осмотра комиссией с миноносца «Грозный» гласил, что корпус крейсера до второй трубы сохранился, но сильно об­горел, далее - бесформенная масса же­леза, затопленная водой. Корпус имеет крен до 30° на правый борт, внутри все об­горело. Из пяти 120-мм орудий, обнару­женных на палубе, все не имеют замков (были выброшены в море перед взрывом), одно сильно завалено, два исправны, все станки годны по исправлению. Много со­хранившихся вспомогательных механиз­мов, брашпиль, цепи, пародинамо, кипя­тильники, коллекторы котлов, запасные котельные трубки, донки, части машин. В доступных осмотру угольных ямах до 35 т угля, который еще кое-где горит. Для сня­тия необходим транспорт с рабочей шлюп­кой, водолазами, инструментом, приспо­соблениями для подъема тяжелых узлов. Командами миноносцев было снято с крейсера: мина Уайтхеда без зарядного отделения, помпа Стона, донка Крафта, помпа Вортингтона, две тумбы 47-мм ору­дий, змеевик опреснителя, разные ключи, много медных и бронзовых деталей. За­одно было установлено, что с корабля многое расхищено. В окрестных деревнях местные жители переливают свинцовые детали с «Изумруда» в различные изде­лия. На берегу, где были спрятаны 50 ящи­ков ружейных патронов, удалось найти только один.

Перед уходом из бухты командир мино­носца «Грозный» лейтенант Тигерстедт при­казал нанести на оба борта крейсера над­пись белой краской: «За ограбление остав­ленного судна закон строго наказывает», кроме того, дал приставу в бухте Ольга те­леграмму о запрете трогать что-либо на корабле, а взятое вернуть. Правда, многие местные жители были неграмотны, а уж ос­тальным надпись доставила немало весе­лых минут, и, надо думать, что к тому вре­мени жители успели утащить все, что мог­ло пригодиться в хозяйстве. Фамилия ко­мандира «Грозного» выдает в нем законо­послушного иностранца, который так и не познал психологию российского мужика.

Позже вопрос об утилизации крейсера поднимался неоднократно, но каждый раз заканчивался ничем. К лету 1907 года во Владивосток доставили два «изумрудовских» 120-мм орудия, но они оказались годны только для сдачи в металлолом. По требованию из Петербурга остов «Изум­руда» был даже выставлен на публичные торги, которые с треском провалились. Что неудивительно: назначенная ГУКиС первичная цена в 50 тыс. руб. была непо­мерно высока. В конце концов 18 декаб­ря 1908 года крейсер передали в частные руки «вольному механику» Сташкевичу, который обязался поставить Владивосток­скому порту металла и снятого оборудо­вания на сумму в 10 тыс. руб. Впрочем, за два года неторопливых работ по раз­борке судна от Сташкевича было получе­но материалов лишь на 7971,4 руб., что послужило предметом судебного разбира­тельства. Окончательно крейсер разобра­ли уже в советское время.

Так закончилась краткая боевая карь­ера крейсера 2 ранга «Изумруд». Корабль, получивший в сражении всего несколько осколочных попаданий, которыми было ранено семь нижних чинов, был уничто­жен в результате страха перед вездесу­щими японцами. В любое другое время Ферзен был бы отдан под суд за преждев­ременное уничтожение крейсера, но на общем фоне цусимского позора с гибелью почти двух десятков судов и сдачей в плен пяти судов с двумя адмиралами, это не выглядело должностным преступлением. По мнению многих морских офицеров, ба­рона, если не отдавать под суд, то и на­граждать не следовало. Однако он удос­тоился высокой награды - золотой саб­ли с надписью «За храбрость».

«Жемчуг»: Цусима - Манила

После того, как «Жемчуг» присоеди­нился к отряду крейсеров контр-адмира­ла Энквиста, он проделал вместе с ним весь путь до Манилы. Вечером 14 мая крейсера шли, часто меняя курс на высо­кой скорости, к 21.00 отстали «Светлана» и «Алмаз». В полной темноте «Жемчуг» тоже едва не потерялся, но капитан 2 ран­га Левицкий, почувствовав запах дыма и показав фонарем Ратьера свои позывные, занял место на левом траверзе «Авроры», чтобы не терять из виду и «Олега». В 23.00 вышли из пролива, ожидая, что ад­мирал пойдет Западным Корейским про­ливом. К полуночи стало ясно намерение младшего флагмана выйти в Восточно-Китайское море. После дневного напря­жения команда заснула на боевых постах, за исключением тех, кто нес вахту.

Днем 15 мая застопорили машины для перехода контр-адмирала Энквиста на «Аврору». Капитан 2 ранга Левицкий за­просил «Олег»: «Намерен ли адмирал попытаться пойти во Владивосток». За командующего отрядом ответил капитан 1 ранга Добротворский: «Попытайтесь сами, если находите себя достаточно сильными, чтобы пройти сквозь весь япон­ский флот». С «Авроры» запросили, смо­жет ли «Жемчуг» дойти до Манилы. По утреннему рапорту угля не хватало; но старший судовой механик доложил о воз­можности дойти при условии следования экономическим 10-узловым ходом. Контр-адмирал Энквист надеялся на большую благосклонность американцев, чем китай­цев, которые, безусловно, заставили бы русские крейсера разоружиться, зайди они в Шанхай. В Маниле предполагалось подремонтироваться, принять полные за­пасы и сделать попытку прорыва во Вла­дивосток. На чем основывалась эта на­дежда, сказать трудно, ведь США объя­вили о своем нейтралитете в Русско-япон­ской войне. Так, факт интернирования в США вспомогательного крейсера «Лена» свидетельствовал, что американцы не со­бирались делать для русских исключения. Возможно, адмирал оттягивал неприят­ный момент разоружения, да и возмож­ность встречи с японскими крейсерами у Филиппинских островов была куда мень­ше, чем у Шанхая.

По пути на юг на кораблях устраняли повреждения, подсчитывали людские и материальные потери. На «Жемчуге» были убиты 2 офицера и 7 нижних чинов; ране­но 3 офицера и 18 нижних чинов (один поз­же умер). Значительных повреждений в ходе боя крейсер не получил. Самым се­рьезным стала пробоина в средней трубе, но она не влияла на безопасность плавания. Боеприпасов израсходовали не­много, а все орудия находились в исправ­ности. Были повреждены, правда, кормо­вой минный аппарат и одна находившаяся в нем мина Уайтхеда. Бортовые же мин­ные аппараты вообще к бою не готови­лись, их могло залить водой из-за низко­го расположения и достаточно свежей погоды в день боя.

О требованиях офицеров идти во Вла­дивосток командир в своем рапорте по итогам боя не упоминал. Больше всего командование заботило количество угля: удастся ли растянуть его до Манилы и что делать в случае появления противника?

В субботу 21 мая в 12.35 на горизон­те обозначился отряд судов. В 12.40 на «Авроре» подняли сигнал: «Тревога», но через 15 минут выяснилось, что эскад­ра - американская. В ее сопровожде­нии на последних тоннах угля три русских крейсера вошли в Манильскую бухту и стали на якорь.

Первое общение с американским адми­ралом обнадежило Энквиста, однако пра­вительство США не нашло оснований для разрешения на ремонт русских кораблей. 25 мая поступил окончательный вердикт: либо русские корабли разоружаются, либо через 24 часа покидают Манилу. Безвыход­ное положение разрешила телеграмма Николая II : «Ввиду необходимости испра­вить повреждения, разрешаю вам дать обязательство американскому правитель­ству не участвовать в военных действиях. Николай». 27 мая 1905 года война для эки­пажей судов отряда закончилась. В этот день в местный арсенал были сданы зам­ки орудий, офицеры дали подписку не по­кидать остров, за нижних чинов поручился контр-адмирал Энквист. Требование аме­риканцев разобрать механизмы удалось отклонить под предлогом того, что маши­ны будут необходимы для удержания ко­раблей при тайфунах, которые часто сви­репствовали в Манильской бухте.

23 августа 1905 года в США был подпи­сан Портсмутский мирный договор между Россией и Японией, и в ожидании его рати­фикации корабли русского отряда присту­пили к подготовке к возвращению на роди­ну. «Жемчуг», как менее пострадавший в сражении, был подготовлен к океанскому переходу к 18 сентября, остальные - к 5 октября. 28 сентября «Жемчуг» и «Аврора» выходили в море на пробу машин. Из-за обрастания днища «Жемчуг» показал ско­рость на 2 уз. меньше контрактной.

«Жемчуг»: в дальневосточных водах

Утром 9 октября 1905 года контр-адмирал О.А.Энквист получил официальное извещение от американского командующе­го адмирала Рейтера, что отряд свободен.

На следующий день были получены зам­ки орудий из арсенала порта Кавите и вско­ре установлены на свои места. Командиру «Жемчуга» поступил приказ из Петербур­га отделиться от отряда и самостоятельно следовать во Владивосток. На палубу крей­сера загрузили 150 т угля. 14 октября в 12.20 «Аврора» и «Жемчуг» покинули бух­ту Манилы, обменявшись с американским флагманом троекратными «ура». «Авро­ра» вышла на определение девиации ком­пасов, а «Жемчуг» взял курс на север. Крейсера расставались навсегда.

В это время в Петербург шли бумаги с заказами на выполнение работ, которые не были завершены в Маниле, а также и на оборудование, утраченное в ходе по­хода и боя. «Жемчугу» требовалось подъемное приспособление крышек ци­линдров главных машин; новый вентиля­тор бортовых машин; 6 чугунных труб му­сорных эжекторов; медные трубы холо­дильников; три лопасти правого винта; обшивка руля; валиковая рулевая пере­дача; лазаретный дистиллятор; одно про­жекторное рассеивающее стекло; новый совок кормового минного аппарата; 10-жильный кабель рулевого привода; паро­вой катер и шлюпбалка к нему; подкреп­ления для двух 120-мм шкафутных ору­дий и рельсовой минной подачи.

А во Владивостоке нарастала смута. В городе было много воинских частей, сфор­мированных из запасных и новобранцев. Располагались они в палатках, питание получали весьма скудное, увольнение в запас задерживалось, все это вместе с аги­тацией подогревало недовольство. Рас­плодилось немало партий, стремившихся к захвату власти. В это время сюда и при­шел крейсер «Жемчуг». Команда корабля представляла прекрасный материал для агитационной работы. Уже в ноябре 1905 года она числилась в докладе контр-адми­рала Греве как неблагонадежная. Пока П.П.Левицкий разбирался с крамолой на транспорте «Воронеж», команда крейсера усиленно обрабатывалась береговыми агитаторами и в результате в ходе второго владивостокского восстания присоедини­лась с оружием к мятежному гарнизону.

10 января 1905 года на крейсер явились два вооруженных матроса и в ультиматив­ной форме потребовали отпустить команду на берег. Старший офицер капитан 2 ран­га Вяземский доложил командиру; когда тот вышел на палубу, часть матросов с вин­товками уже толпилась у трапа. На приказ командира поставить оружие матросы от­ветили молчанием, а прибывшие агитато­ры заявили, что они выступают как пред­ставители гарнизона крепости. Матросы, несмотря на увещевания офицеров, сошли на лед и отправились в город. После мно­готысячного митинга разношерстная тол­па двинулась в центр и была встречена пу­леметным огнем, появились убитые и ра­неные. Восставшие на некоторое время захватили город и изгнали из него верные командованию части. Присланные из Маньчжурии войска во главе с генералом Мищенко подавили восстание. Команда крейсера «Жемчуг» была разоружена и списана на берег, после чего всех матро­сов (1200 человек с разных судов и из Си­бирского экипажа) выслали из города, а 402 моряка были отданы под суд.

В 1906 году на рейде Владивостока пор­товое судно «Усердный», ломая лед для прохода крейсера «Жемчуг», ударило его в нос и повредило форштевень и два лис­та обшивки. Крейсер, только что выведен­ный из дока, пришлось опять ставить на ремонт, который обошелся казне в 1400 рублей. Расследование пришло к выводу, что машина сама включилась на передний ход, хотя команда была подана на задний.

Во время третьего владивостокского восстания команда «Жемчуга» ничем себя не проявила. В ноябре 1907 года коман­да посыльного судна «Шилка», недоволь­ная начальством, захватила судно, кото­рое в это время находилось в плавании у Камчатки. Против мятежников был выслан «Жемчуг», команда которого, видимо, к тому моменту считалась вполне благона­дежной. Крейсер догнал «Шилку», между ними произошло вооруженное столкнове­ние, оба судна получили повреждения. В результате порядок был восстановлен, а сам факт бунта скрыт начальством. Воз­можно, это было всего лишь стихийное выступление на почве злоупотребления властью командиром и офицерами.

С мая 1906 года крейсера «Аскольд» и «Жемчуг» числились в составе Сибирс­кого флотского экипажа. В смутное вре­мя крейсер, поизносившийся за время войны, не ремонтировался. Значительный период он находился в вооруженном ре­зерве. Вследствие увольнения запасных, а также сокращения срока службы до 5 лет, на корабле возник некомплект личного состава, в особенности специалистов. По новой организации Сибирской флотилии «Жемчуг» в 1907 году вошел в состав Вла­дивостокского отряда.

Несмотря на плохое техническое состо­яние машинной установки, крейсер ежегодно совершал плавания по бухтам Примо­рья и, чередуясь с канонерской лодкой «Манджур», нес станционерскую службу в Шанхае. В мае 1907 года его направили на помощь французскому крейсеру «Шанзи», севшему на камни у берегов Китая, однако к моменту прихода «француз» был разбит волнами. Кроме того, «Жемчуг» совершал непродолжительные плавания по китайским портам. В 1908 году он доставил в Японию посла гофмейстера Малевича-Малевского, а его предшественника камергера Бахме­тьева - во Владивосток. Курс стрельб про­водился неукоснительно. Корабль ходил под одной кормовой машиной, в действии была только половина котлов. К 1909 году были заказаны трубки для холодильников и котлов, а также золотники для ЦСД и ЦНД, часть заказа выполнил Невский завод.

К этому времени сдали на берег сня­тые с вооружения десантные пушки Барановского (их заменили пулеметы) и не­надежные метательные мины, все еще чис­лившиеся на вооружении паровых катеров.

С начала 1910 года «Жемчуг» находил­ся в капитальном ремонте. В октябре и ноябре он несколько раз выходил в море для испытания машин. Крейсером в это время командовал капитан 2 ранга Вязем­ский, бывший первым старшим офицером «Жемчуга» (во время Первой мировой войны Вяземский в чине капитана 1 ранга погиб, командуя линкором «Слава»).

Отремонтированный крейсер кампа­нию 1911 года проводил в практическом плавании как флагманский корабль ко­мандующего флотилией. В мае военный министр с борта «Жемчуга» осматривал залив Петра Великого. В августе на рей­де Владивостока состоялась передача Японией транспорта «Ангара», захвачен­ного в Порт-Артуре, его сопровождали старые знакомые «Жемчуга» броненос­ные крейсера «Ниссин» и «Касуга» под флагом контр-адмирала Ясиро.

Кампанию 1912 года «Жемчуг» начал 15 апреля проведением минных и артил­лерийских стрельб. Летом он совершил плавания по бухтам Приморья и Татарс­кого пролива до Императорской гавани. В августе участвовал в совместных ма­неврах армии и флота, которые стали традиционными. Совершив осеннее пла­вание по бухтам залива Петра Великого, 2 ноября крейсер вступил в вооруженный резерв в бухте Золотой Рог.

Следующий год «Жемчуг», начав кам­панию 5 апреля, провел в плавании вбли­зи своих берегов, а также в Шанхае и Ханькоу, где выполнял функции стационера. 1914 год встретил там же, охраняя рос­сийских подданных и донося об обстанов­ке в Китае, где произошла революция. В середине мая прибыл во Владивосток и приступил к переборке машин и чистке котлов. Его командира капитана 2 ранга К.П.Иванова 13-й (императорским прика­зом ему было установлено числиться в списках флота под номером 13, под кото­рым он участвовал в последнем бою крей­сера «Рюрик», будучи его последним ко­мандиром) произвели в капитаны 1 ран­га. В то время был принят новый статут военного ордена Георгия Победоносца, в котором восстановили положение о про­изводстве георгиевских кавалеров в сле­дующий чин, а Иванов 13-й за вышеупо­мянутый бой удостоился Георгия 4-й степени. Интересно отметить, что Иванов 13-й сменил на «Жемчуге» Иванова 6-го. Через месяц Иванов 13-й был переведен из Сибирской флотилии на Балтийский флот. В командование «Жемчугом» всту­пил последний его командир капитан 2 ранга барон И.А.Черкасов.

Гибель «Жемчуга»

С началом Первой мировой войны рус­ские крейсера были присоединены к флоту союзников и с высочайшего соизволения поступили под команду английского адми­рала. 21 августа 1914 года «Жемчуг» полу­чил персональную задачу на осмотр морс­кого пространства на юг от острова Формо­за. С самого начала плавания барон Чер­касов установил для команды «курортный» режим службы. При появлении на горизон­те судов не игралась боевая тревога. От­сутствовало расписание отдыха команды, прислуга ночью не находилась у орудий. Минные аппараты не были заряжены. При стоянке в порту игрался отбой и включались якорные огни, сигнальная вахта не усили­валась. Посторонние лица имели возмож­ность посещать крейсер, при этом они спускались в любые помещения. В сентяб­ре «Жемчуг» конвоировал транспорты со­юзников, при этом командир корабля допус­кал вольности и при пользовании радиосвя­зью: находясь у Филиппинских островов, он отослал на «Аскольд» нешифрованную те­леграмму с указанием своего места.

В начале октября «Жемчуг» был на­правлен в район Никобарских и Андаман­ских островов для их осмотра. Союзные крейсера охотились за немецким рейде­ром - крейсером «Эмден», который на­чал свою боевую деятельность с захва­та российского парохода «Рязань» и фак­тически парализовал торговое судоход­ство в Индийском океане. Союзное ко­мандование предполагало наличие бере­говой базы на островах. Выполнив зада­ние, «Жемчуг» сделал остановку в неза­щищенному порту Блер для погрузки угля, при этом было включено полное ос­вещение и отсутствовала прислуга у ору­дий. Сам же Черкасов, прихватив с со­бой пять офицеров, съехал на берег и пробыл там весь вечер, хотя его инфор­мировали, что «Эмден» трижды появлял­ся в районе этого порта.

Пренебрежение к соблюдению элемен­тарных мер безопасности рано или поздно должно было привести к трагическим по­следствиям. Так и случилось. Пополнив в Рангуне запасы, «Жемчуг» прибыл в Пенанг, расположенный на острове Прин­ца Уэльского у западного побережья Малаккского полуострова. Став на якорь, ба­рон Черкасов запросил разрешение анг­лийского вице-адмирала Т.Джеррама, которому он был подчинен, на переборку машин и щелочение котлов после дли­тельного плавания. В тот же день на крей­сере разобрали 13 котлов, из оставшихся в рабочем состоянии под парами находил­ся только один, что не обеспечивало од­новременную работу систем освещения, подачи снарядов, пожарной и откачки воды. Несмотря на предупреждение о воз­можной опасности, Черкасов не усилил наблюдение, приказал включить якорные огни, при этом команда отдыхала на вер­хней палубе без соблюдения боевого рас­писания. 14 ноября в 18.00 командир съе­хал на берег, в гостиницу «Истерн энд Ориентел», оставив за себя старшего офицера крейсера старшего лейтенанта Кулибина.

Командир крейсера «Эмден» фрегаттен-капитан Карл фон Мюллер, расправив­шись с торговым судоходством, решил при­няться за боевые суда союзников. По ра­диоперехватам немцы знали примерное расположение их кораблей. Проведя рас­четы, фон Мюллер пришел к выводу, что союзные крейсера имеют в районе Бен­гальского залива промежуточную базу. Из газетных сообщений также было известно о частом заходе французских крейсеров в порт Пенанг, куда фон Мюллер решил на­нести ночной визит, собираясь произвес­ти неожиданную атаку. Ночью 15 октября 1914 года крейсер подошел к Пенангу в расчете войти на рассвете в гавань, когда можно будет ориентироваться в узком про­ливе и, кроме того, под утро, как известно, бывает самый крепкий сон. На «Эмдене» поставили четвертую фальшивую трубу, сделавшую похожим его на английский крейсер. Избежав столкновения с рыболов­ными судами и не ответив на запрос с до­зорного миноносца, немцы вошли в гавань, где стояло много судов с освещенными ил­люминаторами. Обратили внимание на один темный силуэт без огней, направи­лись к нему, предположив, что это истре­бители, пришвартованные бортами друг к другу. Судно стояло по течению кормой к выходу. Выйдя на траверз корабля, опре­делили по одной мачте между труб (две деревянные мачты были сняты с «Жемчу­га» во время одного из последних ремон­тов), что это русский крейсер «Жемчуг». На палубе не было ни вахтенных, ни сигналь­щиков. С одного кабельтова «Эмден» выпустил торпеду из правого аппарата и одновременно открыл огонь по носовой ча­сти крейсера, полагая, что там находится команда. Здесь Мюллер допустил ошибку, спасшую жизнь части команды, которая по случаю жаркой погоды в действительнос­ти отдыхала на верхней палубе. Торпеда попала в корму крейсера с левого борта, и «Жемчуг» сразу же начал погружаться.

Когда артиллерийский офицер лейте­нант Селезнев выскочил на палубу, то в трех кабельтовых он увидел четырехтрубный крейсер, с борта которого следова­ли залпы, по прожекторам на мачтах он опознал «Эмден». У ютового орудия в ка­честве наводчика стоял лейтенант Рыбалтовский в одном кителе. Когда Селез­нев добежал до своего плутонга, он уви­дел орудие с открытым затвором, пустой кранец первых выстрелов и мертвую при­слугу. У орудия справа комендоры были живы, но снарядов у них не было даже в кранцах, а организовать подачу патронов из погребов еще не удалось.

По «Эмдену» стреляли с трех сторон, в том числе и «Жемчуг», но повреждений немецкий крейсер не получил. Пройдя мимо «Жемчуга», он развернулся на месте маши­нами и, выйдя на траверз, выпустил мину из левого аппарата, которая, попав под мо­стик русского корабля, вызвала детонацию погреба. Вверх взлетел столб дыма и пара на высоту около 150 м, корпус разломился и носом ушел вводу, через 15 с на поверх­ности осталась только верхушка мачты с рейком, как крест над могилой.

«Эмден», огибая место гибели «Жем­чуга» и плававших на поверхности моря­ков, направился к французской канонер­ской лодке, но в это время поступил док­лад, что к гавани приближается корабль. Немцы повернули и, потопив по пути до­зорный французский миноносец «Мускэ», вышли в море.

Первыми начали поднимать моряков из воды рыбаки, затем с берега подошли ка­тера и лодки местных жителей. Нужно было спешить, сильное течение сносило людей в пролив, и, кроме того, здесь водились аку­лы. Прибежавший на берег командир, по словам одних свидетелей, метался по при­стани и пытался сорвать с себя погоны, а другие утверждали, что он энергично и тол­ково организовал спасение команды крей­сера. Все врачи Пенанга оказывали помощь пострадавшим морякам в местном госпи­тале. После подсчета оказалось, что погиб­ли мичман Сипайло и 80 нижних чинов, по­зднее 7 человек умерли от ран, 9 офице­ров и 113 нижних чинов получили ранения различной степени тяжести.

Извлеченные из моря тела погибших и умерших от ран были захоронены на ста­ром католическом кладбище «Вестерн роуд». По воспоминаниям старых мона­хинь, в могилу было опущено 24 тела, еще двух человек похоронили в одной из дере­вень, куда море прибило их трупы. Остальные погибшие ушли на дно с кораблем либо были вынесены в море.

Выжившие моряки вернулись во Влади­восток на борту вспомогательного крейсера «Орел» 3 декабря. А 27-го числа «Орел», приняв 152-мм снаряды и другие припасы для крейсера «Аскольд», вышел в Сингапур. На борту находились и прикомандирован­ные офицеры с крейсера «Жемчуге - лей­тенант Рыбалтовский и мичман Осипов. Пос­ле передачи грузов для «Аскольда» вспомо­гательный крейсер направился в Пенанг. По прибытии в порт установили на кладбище чугунный крест и приступили к работам на затонувшем корабле. К 23 января удалось поднять одно 120-мм орудие, которое сто­яло на юте, пулемет, шесть оптических труб с прицелов, кормовой прожектор. Работам сильно мешали течение, большое количе­ство ила, загроможденность палубы облом­ками конструкций, большой крен корпуса на правый борт. В начале февраля работы по указанию российского консула были сверну­ты и «Орел», забрав из местного госпиталя 14 остававшихся там раненых из команды «Жемчуга», убыл в Сингапур, где принял участие в подавлении восстания полка си­паев. Во Владивосток вернулись только в конце марта 1915 года. Снятое 120-мм ору­дие после очистки канала ствола признали утратившим свою ценность из-за обнаружен­ных внутри раковин. Оно ушло под воду не­смазанное и с пороховым нагаром после стрельбы, что привело к его быстрой корро­зии в морской воде. Это, возможно, и послу­жило главной причиной прекращения подъемных работ на «Жемчуге».

11 сентября 1915 года военно-морской суд в закрытом заседании огласил приго­вор по делу о гибели крейсера. К ответ­ственности были привлечены капитан 2 ранга Черкасов и старший офицер стар­ший лейтенант Кулибин. Командиру вме­нялось в вину халатное отношение к служ­бе; кроме того, он допустил, что его сопро­вождала жена, передвигаясь на частных пароходах из порта в порт, где останавли­вался крейсер, причем он сообщал ей в письмах и телеграммах места остановок. Старший лейтенант Кулибин, оставшись за командира, не принял надлежащих мер. Суд приговорил обоих, с учетом беспороч­ной службы и наград за Русско-японскую войну, лишить чинов, орденов, других зна­ков отличия, исключить из военно-морской службы, лишить дворянства, всех прав и преимуществ и отдать в исправительно-арестантское отделение гражданского ве­домства (Черкасова на 3,5 года, Кулибина на 1,5 года) или при отсутствии мест - в тюрьму гражданского ведомства на самые тяжелые работы. При конфирмации при­говора император наложил резолюцию: разжаловать в матросы и отправить на фронт. Черкасов попал на Кавказский фронт, а Кулибин в морскую бригаду под Ригу, со временем оба отличились, полу­чили Георгиевские кресты и были восста­новлены в званиях. Барон Черкасов умер во Франции в 1942 году, а Кулибина тяже­ло ранило во время Февральской револю­ции и он вскоре умер.

Надо сказать, что в истории с гибелью «Жемчуга» и союзное командование по­казало себя не с лучшей стороны. Охра­на бухты Пенанг была организована пло­хо. Миноносец, находившийся в дозоре, не получив ответ на свой запрос, видимо, не доложил в штаб о проходе неизвест­ного корабля. На входе в порт не было никаких заграждений, что и способство­вало дерзкому нападению «Эмдена» на корабли, стоявшие в гавани.

Два дня назад, 15/28 октября исполнилось 100 лет со дня трагической гибели русского крейсера «Жемчуг», врасплох застигнутого противником. Событие это, вскоре описанное на страницах всех крупных газет, вызвало в обществе заметный отклик: скорбь от утраты крейсера и гибели части его экипажа смешивалась с возмущением коварством «германца» и халатностью капитана «Жемчуга» барона И.А.Черкасова.

Бронепалубный крейсер «Жемчуг» в присутствии Императора Николая II был спущен с верфей Невского завода в августе 1903 года, и через год вошел в состав Второй Тихоокеанской эскадры. Вскоре этому боевому кораблю довелось принять участие в Русско-японской войне. В ходе трагического для Русского флота Цусимского сражения «Жемчуг» получил 17 попаданий, но сумел уйти от неприятеля в Манилу. В дальнейшем крейсер служил в составе Сибирской флотилии, совершал плавания по бухтам Приморья, был флагманским кораблем командующего флотилией.

В 1914 году, когда разразилась война с Германией, «Жемчуг» вместе с крейсером «Аскольд» по решению Императора был присоединен к флоту союзников, поступив под командование английского вице-адмирала Джерама, который направил русские боевые корабли в Гонконг. Соединившись с английской эскадрой, русские крейсера приняли на борт британских офицеров связи и разделились у Филиппин. На долю «Жемчуга» выпало конвоирование английских и французских транспортов, переправлявших войска и грузы. В конце сентября «Жемчуг» оказался у малазийского острова Пенанг (остров принца Уэльского) - небольшого английского порта, находящиеся недалеко от Сингапура, где по настоянию своего командира - капитана 2-го ранга барона И.А.Черкасова встал на ремонт из-за плохого технического состояния котельной установки.

«Обстановка была полу-мирная, - позже рассказывал служивший на "Жемчуге" лейтенант Ю.Ю.Рыбалтовский. - Вражеский австро-германский флот скрывался далеко в Европе в своих базах. Тихоокеанская немецкая эскадра пробивалась на родину и находилась где-то у берегов Ю.Америки. Единственной угрозой был крейсер "Эмден", блуждавший где-то в водах Индийского океана, но по сведениям английской контрразведки он находился, во всяком случае, не ближе тысячи миль от Пенанга».

Однако стоянка эта оказалась для «Жемчуга» роковой. Сведения о германском крейсере были неверными, и ранним утром 15/28 октября «Эмден», затушив огни и установив фальшивую дополнительную (четвертую) трубу из брезента, делавшую его силуэт очень похожим на британский крейсер «Ярмут», обманул французский дозор и беспрепятственно вошел в гавань Пенанга. Немецкие моряки надеялись застать здесь французские броненосные крейсера «Монкальм» и «Дуплекс» и атаковать их во время стоянки на якоре. Но вместо них немцы наткнулись на практически беззащитный русский «Жемчуг».

О том, что произошло дальше, рассказывается в воспоминаниях старшего офицера крейсера «Эмден» Хельмута фон Мюкке: «Все уже решили, что экспедиция не удалась, как вдруг среди этих "купцов", стоявших с якорными огнями и с освещенными изнутри иллюминаторами, показался какой-то темный силуэт без единого огонька. Это, конечно, военный корабль. Через несколько минут мы были уже достаточно близко, чтобы убедиться, что это действительно так. (...) Наконец, когда "Эмден" прошел на расстоянии около 1 кабельтова под кормой у загадочного корабля и вышел к нему на траверз, мы окончательно установили, что это крейсер "Жемчуг". На нем царили мир и тишина. Мы были так близко от него, что в слабом свете зарождавшегося дня отчетливо было видно все, что делается на русском крейсере. Но ни вахтенного начальника, ни вахтенных, ни сигнальщиков не было заметно. С дистанции около 1 каб. мы выпустили свою первую мину из правого бортового аппарата и в тот же момент открыли огонь всем бортом по носовой части "Жемчуга", где в своих койках спала большая часть команды. Наша мина взорвалась в кормовой части крейсера. Его всего как бы всколыхнуло от этого взрыва. Корму подбросило из воды, а затем она стала медленно погружаться. Только после этого русские обнаружили признаки жизни... Между тем наша артиллерия поддерживала бешеный огонь по "Жемчугу"... Носовая часть крейсера была изрешечена в несколько минут. Языки пламени охватили весь полубак. Сквозь дыры в борту виден был противоположный берег».

От неожиданности на «Жемчуге» началась паника, члены экипажа стали выбрасываться за борт. Офицерам быстро удалось восстановить порядок, но оказать сопротивление «Эмдену» они не смогли - на время ремонта на русском крейсере были выведены из строя все котлы, кроме одного, который не мог обеспечить полноценного энергоснабжения и работы снарядных элеваторов. В итоге, встав к орудиям, моряки обнаружили, что у большинства из них снарядов нет, так как элеваторы подачи не функционировали. Старший артиллерийский офицер Ю.Ю.Рыбалтовский лично открыл огонь из ютового орудия, добившись двух попаданий в немецкий корабль. Вахтенный начальник мичман А.К.Сипайло успел сделать лишь один выстрел из бакового орудия, но тут же был убит.

«Наконец на "Жемчуге" собрались с силами и открыли по нам огонь, - вспоминал фон Мюкке. - Орудия на нем были крупнее наших, и русские снаряды могли причинить нам большой вред. Поэтому командир решил выпустить вторую мину. "Эмден", проходя мимо "Жемчуга", развернулся машинами и вновь направился к нему. Вторая мина была выпущена с расстояния около двух кабельтовых. Через несколько секунд послышался страшный взрыв под передним мостиком русского крейсера.

Гигантский столб серого дыма, пара и водяных брызг поднялся на высоту около 150 м. Части судового корпуса были оторваны взрывом и летели по воздуху. Видно было, что крейсер разломился пополам. Носовая часть отделилась. Затем дымом закрыло весь корабль, и когда он рассеялся, крейсера уже не было видно, из воды торчали лишь обломки его мачты. На воде среди обломков кишели люди. Но "Эмдену" было не до них» . Переключившись на французский миноносец «Муске», попытавшийся задержать «Эмдем», германский крейсер отправил на дно и его, а затем растаял в сумраке раннего утра...

«Жемчуг» полностью ушел под воду за несколько секунд. «Первые лучи восходящего солнца осветили уже спокойный рейд, на поверхности которого копошились люди и малайские лодчонки. Это местные жители спасали раненных и тонувших русских моряков» , - рассказывал свидетель трагедии. Экипаж русского крейсера потерял мичмана и 87 нижних чинов; 9 офицеров и 113 матросов получили ранения различной степени тяжести.

Но и для «Эмдема» это был последний успех. Отправив на дно помимо двух военных кораблей 22 парохода, уже 27 октября / 9 ноября 1914 года германский корабль был настигнут австралийским крейсером «Сидней» и в ходе боя потоплен. «Все, наверное, помнят или вернее не все еще забыли о том, как в самом начале Великой войны, немецкий крейсер "Эмден" наводил ужас в водах Индийского и отчасти Тихого океанов, - писал в 1938 году журнал русской военной эмиграции "Часовой". - Отрезанный от своих баз, лишенный какой бы то ни было поддержки, совершенно одинокий в далеких вражеских водах "Эмден" был обречен на гибель. Он об этом хорошо знал и готов был погибнуть, но до того момента, когда эта гибель должна была наступить, он решил нанести наибольший вред противнику и, так сказать, дорого продать свою жизнь. Десятки торговых кораблей и военных транспортов союзнического флота были им потоплены, но самым крупным делом "Эмдена" было уничтожение русского крейсера "Жемчуг" на рейде Пенангского порта» . Спасшаяся часть экипажа германского крейсера позже была лично принята кайзером Вильгельмом, который в ознаменование его заслуг наградил капитана Карла фон Мюллера высшей военной наградой Пруссии орденом Pour le Mérite (Blauer Max), а всех остальных моряков и их потомков - правом добавить слово «Эмден» к своим фамилиям.

Тем временем, досадная потеря крейсера «Жемчуг» вызвала недовольство и возмущение в России. Было решено провести следствие, по итогам которого Военно-морской суд в 1915 году признал командира корабля барона И.А.Черкасова и старшего офицера Н.В.Кулибина (внука выдающегося русского механика-изобретателя), виновными в неготовности «Жемчуга» к боевым действиям. Капитан 2-го ранга Черкасов был признан виновным в том, что во время переборки механизмов и чистки котлов, не принял никаких мер предосторожности, хотя знал о том, что в этом районе действует немецкий крейсер. При этом было установлено, что сам Черкасов за день до трагедии покинул судно, съехав к жене на берег, вызванной к нему из Владивостока на время вынужденной недельной стоянки «Жемчуга». Суд постановил «с учетом беспорочной службы и наград за Русско-японскую войну» лишить обоих офицеров чинов и всех знаков отличия, исключить их из военно-морской службы и «по лишении дворянства и всех особых прав и преимуществ» отдать в «исправительные арестантские отделения гражданского ведомства»: Черкасова - на 3,5 года, а Кулибина - на 1,5 года. Но по личному решению Императора Николая II арестантские роты были заменены иным наказанием: Черкасов и Кулибин были разжалованы в матросы и отправлены на фронт.

Однако, по мнению англичанина Джона Робертсона, написавшего книгу «Битва у Пенанга», обвинения, возложенные на Черкасова и Кулибина, не выдерживали никакой критики. «Главная причина трагедии заключалась в том, что из-за коммерческих соображений в заливе Пенанга английское командование сознательно не принимало необходимые меры безопасности, так как это бы ограничило движение кораблей британского торгового флота. Поэтому вина, которую возложили на российскую команду и русского капитана, была крайне необоснованна» , - уверен британский исследователь. Между тем, русский морской офицер и известный мемуарист Г.К.Граф, так оценивал степень вины командования «Жемчуга»: «Очевидно, рассчитывая на дозор, на нем ("Жемчуге". - А.И.) не предприняли должных мер предосторожности. На вошедший крейсер внимания обращено не было, и в том, что это неприятель, разобрались только тогда, когда, подойдя на близкую дистанцию, "Эмден" выпустил мину. (...) По поводу всего этого можно только сказать, что насколько хорошо действовал "Эмден", настолько оплошали и французы, и "Жемчуг", хотя вина последнего все-таки меньше» .

Дальнейшая судьба разжалованных морских офицеров сложилась следующим образом. Матрос 2-й статьи Иван Черкасов воевал на Кавказском фронте в составе озерной флотилии, был награжден солдатским Георгиевским крестом и в апреле 1917 года восстановлен в чине капитана 2 ранга. Скончался он во Франции в марте 1942 года. Матрос Николай Кулибин воевал в ударном батальоне особой морской бригады на Двинском участке Северо-Западного фронта. В ходе боев, руководя подвижным пулеметным расчетом, Кулибин неоднократно отличился - получил звание унтер-офицера и был награжден солдатскими Георгиевскими крестами 4 и 3 степеней. За проявленные отличия, в сентябре 1916 г. по ходатайству командующего Балтийским флотом перед Императором Кулибину были возвращены все его прежние боевые награды, он был восстановлен в прежнем чине, а вскоре - произведен в капитаны 2-го ранга. Скончался Кулибин летом 1918 года от последствий тяжелого ранения, полученного в революционные дни в феврале 1917 года, когда в него несколько раз выстрелил взбунтовавшийся матрос.

Что же касается судьбы погибшего крейсера «Жемчуг», то уже в декабре 1914 года в Пенанг прибыл вспомогательный крейсер Российского императорского флота «Орел» для организации водолазных работ, сумевший поднять с затонувшего корабля лишь одно 120-мм орудие, пулемет и 6 оптических прицелов (достать обломки русского крейсера смогли лишь в 1920-е годы англичане).

Моряки с «Орла» в 1915-м установили памятник погибшим членам экипажа «Жемчуга», представлявший собой чугунный крест. Казаки Платовского Донского казачьего хора, находившиеся в 1938 году на гастролях в Пенанге, обнаружили этот забытый и заброшенный к тому времени памятник, привели братскую могилу в порядок, поправили крест и на свои средства установили памятную мраморную плиту с девятью фамилиями погибших, которые им удалось узнать из кладбищенских архивов. Вновь вспомнили о крейсере «Жемчуг» уже в советское время, когда по инициативе Главного штаба ВМФ СССР в 1976 году на могиле появился новый памятник в виде каменного куба с надписью «Русским военным морякам крейсера "Жемчуг" - благодарная Родина». В октябре 1979 года, в 65-ю годовщину гибели «Жемчуга», в Пенанге состоялось возложение венков, отмеченное заметкой в «Правде», а в мае 1990 года с официальным визитом в Пенанг зашел противолодочный корабль Тихоокеанского флота «Адмирал Трибуц», команда которого возложила венки к памятнику погибшим морякам - тихоокеанцам.

А в 2005 году совершенно неожиданно стало известно об обнаруженном малазийскими рыбаками на крошечном островке Джереджак, на который в злополучную октябрьскую ночь 1914 года волны вынесли тела нескольких погибших моряков с «Жемчуга», чудом уцелевшего покосившегося деревянного креста с табличкой на английском языке: «В память о двух героических членах экипажа русского крейсера "Жемчуг", которые погибли за свою отчизну 28 октября 1914 года» . В феврале 2006 года работающие в Малайзии российские дипломаты побывали на острове Джереджак, чтобы привести в порядок обнаруженную могилу и 28 октября 2006 года, в годовщину трагедии, над захоронением двух безымянных русских героев был поднят Андреевский флаг.

Подготовил Андрей Иванов , доктор исторических наук

Проектирование.

Заказывая новые корабли на иностранных верфях по программе "Для нужд Дальнего Востока", Морское министерство планировало в дальнейшем воспроизводить в России наиболее удачные из них. Не стал исключением и "Новик", строившийся немецкой фирмой "Шихау" как легкий крейсер-разведчик: в сентябре 1901 г. Невский завод получил контракт на постройку двух аналогичных крейсеров.

Изначально кораблестроители планировали предложить министерству собственный проект, но поскольку дело затянулось, а представленные наработки никоим образом не устраивали морских чиновников, было решено не мучить завод и Морской технический комитет, а изготовить крейсеры по поступившим из Германии чертежам.

В то же время у "Новика" кроме явных достоинств хватало и недостатков, в числе которых была ослабленная конструкция корпуса из-за экономии водоизмещения. На русских кораблях этот недостаток предполагалось устранить за счет некоторого уменьшения проектной скорости. К сожалению, строительство началось до того, как "Новик" прошел всесторонние испытания, поэтому ряд других недостатков устранить не успели.

Наибольшие споры при строительстве вызвала энергетическая установка: котлы "Шихау", устанавливаемые на "Новике", не удовлетворяли МТК, поскольку были сложны в эксплуатации, а их надежность вызывала определенные сомнения. После рассмотрения всех возможных вариантов (включая котлы Никлосса и Бельвиля) было решено установить котлы системы Ярроу, которые использовались на миноносцах.

Ближе к окончанию строительства было принято решение усилить вооружение новых крейсеров, при это раздавались предложения установить на них орудия калибром вплоть до 203-мм. В конечном итоге за счет ослабления минного вооружения крейсерам добавили по два 120-мм орудия.

Постройка и испытания.

Новые корабли, получившие имена "Жемчуг" и "Изумруд", были торжественно заложены на Невском заводе 01 июня 1902 г. и спущены на воду во второй половине 1903 г. После начала Русско-японской войны работы по достройке были максимально ускорены. "Жемчуг" удалось вывести на испытания в конце июня 1904 г., при этом он уже был включен в состав Второй Тихоокеанской эскадры. "Изумруд", строился медленнее, чем его собрат, но также начал ходовые испытания в августе 1904 г. На ходовых испытаниях крейсеры достигали скорости выше 23 узлов, при этом на "Изумруде" вышел из строя один из котлов. В итоге "Жемчуг", на котором все работы и испытания были более-менее завершены ушел вместе с эскадрой Рожественского, а "Изумруд" позже отправился их догонять, при этом мелкие доработки и испытания продолжались на нем во время похода.

Описание конструкции.

Крейсеры типа "Жемчуг" обводами корпуса и размерами повторяли немецкий прототип без существенных отличий. Длинна кораблей составляла 109,86 м., ширина - 12,8 м. (на 0,6 м. шире "Новика"), осадка доходила до 5,3 м.

Компоновка корпуса, напротив, изменилась довольно сильно: корпус с двойным дном делился на 18 водонепроницаемых отсеков под броневой палубой, выше нее были устроены еще 10 отсеков. Такая схема позволяла не бояться затопления даже при поступлении значительного количества воды: на ее пути всегда были водонепроницаемые преграды.

Способствовала прекрасной живучести и совершенная водоотливная система: большинство отсеков имели собственные осушающие устройства, кроме того ряд бытовых систем корабля (такие, как помпы холодильников) также могли использоваться для откачки воды.

Одновременно с многочисленными достоинствами "Жемчуг" и "Изумруд" унаследовали от "Новика" главный недостаток: посредственные мореходные качества. С одной стороны, за счет развитого полубака, корабль легко входил в волну не зарываясь в нее, а с другой - отсутствие боковых килей способствовало сильной качке. Интересно, что при строительстве русских крейсеров этот недостаток был обнаружен (испытания "Новика" в тот момент еще не были закончены) и установка килей предполагалась, но из-за спешки при достройке сделать этого не успели. Помимо чисто бытовых неудобств сильная раскачка влекла за собой сложность использования орудий даже при умеренном волнении моря: удерживать цель в прицеле было просто невозможно.

Бронирование.

Бронирование не было сильной стороной "Новика" и на русских крейсерах это не поменялось. Основную защиту обеспечивала карапасная бронепалуба, толщиной до 50 мм на скосах (плоская часть палубы - 30 мм). Так же, как и на прототипе, цилиндры машин защищались 70-мм гласисами, а машинный люк имел толщину 30 мм, кроме того механизмы экранировались угольными ямами вдоль бортов.

Помимо палубы на "Жемчуге" и "Изумруде" была бронирована боевая рубка (30 мм) и коммуникационная труба, в которой прокладывались переговорные трубы, приводы руля, кабели телефонов, машинных телеграфов и электрических сигналов. Толщина стенок коммуникационной трубы доходила до 30 мм. Некоторую защиту имела и артиллерия главного калибра: 25-мм противоосколочные щитки обеспечивали хоть и слабое, но все же ощутимое прикрытие орудийной прислуги.

Основным материалом была экстрамягкая никелевая броня, которая имела замечательное свойство легко деформироваться, гася энергию снаряда, при этом пробития обычно не случалось. Нашла применение и крупповская броня - из нее изготавливались гласисы. Таким образом, для своего водоизмещения крейсеры "Жемчуг" были вполне защищенными кораблями. Ожидать от них чего-то большего было бессмысленно - концепция легкого крейсера-разведчика не предполагала наличие тяжелой брони.

Энергетическая установка и ходовые качества.

Энергетическая установка состояла из трех вертикальных четырехцилиндровых паровых машин тройного расширения. Каждая машина работала на свой винт, суммарная мощность доходила до 17 000 л.с. Пар вырабатывали 16 котлов системы Ярроу. Их особенностью была предельная простота конструкции и относительная легкость обслуживания, что выгодно отличало их от котлов Шихау.

Хотя на крейсерах типа "Жемчуг" с энергетической установкой периодически возникали проблемы, в целом она работала надежно, а главное - позволяло держать максимальную скорость долгое время, что было критически важно для легкого крейсера. По факту скорость была чуть больше 23 узлов: до великолепных скоростных качеств "Новика" его аналоги не дотягивали. Впрочем, даже 23 узла были неплохим показателем. Дальность плавания примерно соответствовала "Новику" и доходила до 3 500 миль экономическим ходом при полной загрузке угля. Этого было вполне достаточно для решения возложенных на крейсеры типа "Жемчуг" задач.

Вооружение.

Вооружение состояло из восьми 120-мм орудий Канэ на верхней палубе и шести 47-мм пушек Гочкиса. По сравнению с прототипом "Жемчуг" имел на два орудия главного калибра больше, в остальном артиллерийское вооружение было аналогичным.

Торпедных аппаратов было всего три (против пяти у "Новика"), что само собой ослабляло боевые возможности. Впрочем, все эти корабли мало подходили как для артиллерийского боя из-за слабости брони, так и для торпедных атак из-за больших размеров крейсера и несовершенства самоходных мин того времени. Интересно, что изначально установку торпедных аппаратов на "Жемчуг" и "Изумруд" вообще не планировали и решились на это лишь по настоянию адмирала С.О. Макарова.

Оборудование и вспомогательные системы.

Корабельные системы включали в себя телефонную связь и некоторые элементы централизованной передачи сигналов. Электрификация крейсеров вообще была высокой, несмотря на скромное водоизмещение: электрическими были все элеваторы подачи снарядов, лебедки, турбины и иное оборудование, не говоря уже об освещении. В остальном оснащение "Жемчуга" и "Изумруда" ничем не выделялось в ряду его современников.

Служба.

Русско-японская война.

"Жемчуг" и "Изумруд" сразу же после вступления в строй присоединились ко Второй Тихоокеанской эскадре адмирала З.П. Рожественского и направились на Дальний Восток.

В ходе Цусимского сражения оба крейсера скорее мешали: их вооружение и броня не позволяли всерьез участвовать в линейной перестрелке броненосцев, а японские миноносцы и крейсеры на дистанцию выстрела предпочитали не подходить.

Поскольку приказом командующего крейсерам было предписано охранять вспомогательные силы, "Жемчуг" и "Изумруд", в основном, держались подле них периодически занимаясь спасением экипажей гибнущих кораблей. "Изумруд" ничем особенным не отметился и после захода солнца следовал за силами адмирала Небогатова.

Во время сдачи уцелевших броненосцев крейсер дал полный ход и, легко пройдя мимо изумленных японцев, вырвался из окружения. Путь до Владивостока прошел без приключений, если не считать катастрофической нехватки угля: пополнить запасы было негде. Ночью 30 мая 1905 г. "Изумруд", находясь в заливе Владимира (крейсер проскочил Владивосток), напоролся на камни. После нескольких попыток сняться с мели, команда, опасаясь подхода неприятеля, взорвала исправный и неповрежденный крейсер и пешком направилась во Владивосток.

"Жемчуг" в Цусимском сражении действовал более активно, регулярно меняя курс и пытаясь обстрелять корабли противника. За эту активность крейсер поплатился, получив более 10 попаданий снарядами различных калибров. Впрочем, повреждения были умеренными, а механизмы не пострадали. После захода солнца "Жемчуг" вместе с крейсерским отрядом добрался до Манилы, где и интернировался.

Межвоенный период и Первая мировая война.

После окончания войны "Жемчуг" прибыл во Владивосток, где вошел в состав Сибирской флотилии. Межвоенный период был посвящен многочисленным учениям и походам в иностранные порты Кореи, Японии и Китая. В 1910 году крейсер прошел основательный ремонт.

После начала Первой мировой войны "Жемчуг" присоединился к союзному флоту на Дальнем Востоке и обеспечивал защиту судоходства от немецких рейдеров. После очередного конвоирования транспортов крейсер прибыл в город Пенанг, где встал на переборку механизмов. 28 октября 1914 г. в гавань беспрепятственно прошел бронепалубный немецкий крейсер "Эмден", который подошел к "Жемчугу" почти вплотную.

Первая торпеда, выпущенная немецким рейдером, в цель не попала, в отличие от последовавших за ней нескольких бортовых залпов. Русский корабль был застигнут врасплох: разобранные машины и полная неожиданность атаки не способствовали успешному отражению нападения. По некоторым источникам моряки успели сделать несколько ответных выстрелов, но они ни на что не повлияли: вторая торпеда поразила пороховой погреб "Жемчуга", после чего крейсер разломился и мгновенно затонул. Погибло 88 человек. После окончания Первой мировой войны крейсер частично подняли и разобрали на металл.

Наиболее ярким эпизодом начала Первой мировой войны на море стали рейдерские действия немецкого крейсера «Эмден». За неполные три месяца – с 3 августа до конца октября 1914 года – он успел навести ужас на Антанту в южном полушарии, захватив более двух десятков торговых судов и осуществив налёт на порт Мадраса, где уничтожил британские нефтехранилища. На неуловимого корсара была объявлена охота, участие в которой приняли корабли Англии, Франции, Японии и России. Последнюю представляли крейсера «Аскольд» и «Жемчуг», переданные под командование британского вице-адмирала Томаса Генри Мартина Джеррама. Ровно 101 год назад - 28 октября 1914 года - «Жемчугу» и «Эмдену» было суждено встретиться в порту малазийского Пенанга.

13 октября (30 сентября по старому стилю) «Жемчуг» отправился на поиски «Эмдена» к Никобарским островам, но в тот же день был вынужден вернуться в порт из-за плохого технического состояния котельной установки. Изначально предполагалось остановиться для ремонта в Сингапуре, но англичане ответили отказом, и тогда для стоянки был выбран порт острова Пенанг (ныне является одним из штатов Малайзии). Встав на якорь, крейсер погасил все котлы, кроме одного, для ремонта и технического обслуживания. Одного оставленного в строю котла хватало для обеспечения бытовых нужд команды, но в случае тревоги его было бы недостаточно для обеспечения электроэнергией орудийных элеваторов и помп для откачки воды.

Командир корабля, капитан 2-го ранга И. А. Черкасов, сославшись на недомогание, переселился на берег, так как к нему приехала жена, с которой он хотел провести время. Корабль он оставил практически без внимания, распорядившись только иметь на всякий случай несколько орудий, обращённых к входу в гавань, заряженными. Оставшийся за главного старший офицер, видя, что погода стоит жаркая и солнце палит вовсю, распорядился убрать боекомплект в артиллерийские погреба, опасаясь пожаров. На палубе было оставлено всего по пять снарядов к двум орудиям – баковому и ютовому. Пренебрежение опасностью обернулось трагедией, но в тот момент командование крейсера понадеялось на то, что защиту «Жемчугу» обеспечат три находящихся с ним в гавани французских миноносца, которые поочерёдно несли дежурство у входа в бухту. Кроме того, британская разведка доносила, что «Эмден» находится где-то в Индийском океане, не менее чем в тысяче миль от Пенанга.

Крейсер «Жемчуг» в поздней конфигурации - примерно так же он выглядел в ту трагическую ночь в Пенанге

Немецкая хитрость против русской беспечности

Однако британская разведка ошибалась. Командир «Эмдена», корветтен-капитан Карл фон Мюллер, в тот момент как раз подходил к гавани Пенанга, рассчитывая застать там французские броненосные крейсера «Дуплекс» и «Монкальм» и атаковать их. Крайне дерзкий план, граничащий с авантюрой – в одиночку соваться на два корабля, да ещё и превосходящих по силе. Помощниками немцев должны были стать утренний туман, предрассветные сумерки, сонливость наблюдателей, достаивающих «собачью вахту», и немного маскарада. Последний обеспечивался макетом дымовой трубы, собранным из дерева и брезента. Фальшивую трубу установили позади трёх настоящих, что сделало «Эмден» похожим на британский крейсер «Ярмут», который находился в этом же районе и участвовал в охоте на «Эмден». Согласно некоторым источникам, перед входом в бухту «Эмден» спустил немецкий флаг и вновь поднял его только непосредственно перед открытием огня, но это заявление не подтверждается документально. К тому же, фон Мюллера можно много в чём обвинить, но он был человеком благородным и до подобных откровенных нарушений морского права не опускался.

Немецкая открытка с изображением крейсера «Эмден» и портретом его командира, корветтен-капитана Карла фон Мюллера

«Эмден» вошёл в бухту Пенанга ранним утром 28 октября (по старому стилю - 15-го). Всё прошло в полном согласии с замыслом его командира – корабль охранения (французский миноносец «Муске») не обратил на крейсер внимания, приняв его за своего, и даже просигналил прожектором: «Добро пожаловать».

На «Жемчуге», как и полагается на боевом корабле в военное время, не горели огни. Однако эта мера, которая должна теоретически давать кораблю маскировку, в этом случае, наоборот, выдала его – в гавани «Жемчуг» был единственным тёмным пятном среди сияющих огнями гражданских судов. Из военных кораблей присутствовали ещё два французских миноносца, стоявших у стенки, но они, благодаря небольшим размерам, не бросались в глаза.

Начало боя

«Эмден» приблизился к тёмному пятну, и его сигнальщики разглядели и опознали силуэт «Жемчуга». На русском крейсере не было ни вахтенных, ни сигнальщиков, вообще не было заметно никакого движения. Пользуясь возможностью, немец подошёл ближе и в упор выпустил торпеду, после чего сразу же открыл огонь по носовой части цели – именно там на тогдашних кораблях располагались кубрики экипажа. Расстояние между крейсерами составляло всего один кабельтов (менее двухсот метров), поэтому промахов не было. «Жемчуг» относился к классу бронепалубных крейсеров, рассчитанных на дальний артиллерийский бой, когда снаряды падают сверху, практически отвесно. Забронирована у него была, как понятно из названия, только палуба, борта для экономии веса и упрощения производства брони не имели – а именно в них и попадали снаряды «Эмдена», выпущенные с кинжальной дистанции. Немецкий офицер вспоминал: «Носовая часть крейсера была изрешечена в несколько минут. Языки пламени охватили весь полубак. Сквозь дыры в борту виден был противоположный берег» . Торпеда попала в кормовую часть «Жемчуга», проделав большую пробоину, и крейсер начал тонуть.

Бой в бухте Пенанга, изображённый художником по описаниям очевидцев

Русские открывают ответный огонь

На «Жемчуге» вспыхнула паника, матросы начали выпрыгивать за борт в попытке спастись. Те из них, кого офицеры всё же сумели призвать к порядку, попытались организовать сопротивление, но не смогли – так как были погашены все котлы, кроме одного, элеваторы артиллерийских погребов не работали. Подать снаряды оказалось невозможно, и стрелять смогли лишь два орудия, к которым было оставлено по пять снарядов на палубе. Орудием на баке командовал вахтенный начальник, мичман А. К. Сипайло, из ютового вёл огонь старший артиллерийский офицер лейтенант Ю. Ю. Рыбалтовский. Сипайло, однако, успел произвести только один выстрел – немецкий снаряд уничтожил орудие, убив весь его расчёт. Рыбалтовскому повезло больше – в его направлении снаряды не летели, а сам он сумел дважды попасть в противника.

Карта боя, нарисованная корреспондентом «Нью-Йорк Таймс», лично наблюдавшим происходящее

«Жемчуг» идёт ко дну

Немцы испугались ответного огня – «Эмден» тоже был бронепалубным крейсером, так что даже одно русское орудие, стреляя с близкой дистанции, могло причинить ему много вреда, тем более что на «Жемчуге» пушки были заметно мощнее (120-мм против 105-мм на «Эмдене»). Фон Мюллер приказал выпустить вторую торпеду. «Эмден» развернулся и произвёл пуск с дистанции в два кабельтовых. Эта торпеда попала «Жемчугу» в район переднего мостика и вызвала детонацию носового артпогреба. Очевидец с «Эмдена» описывает произошедшее так:

«Гигантский столб серого дыма, пара и водяных брызг поднялся на высоту около 150 м. Части судового корпуса были оторваны взрывом и летели по воздуху. Видно было, что крейсер разломился пополам. Носовая часть отделилась. Затем дымом закрыло весь корабль, и когда он рассеялся, крейсера уже не было видно, из воды торчали лишь обломки его мачты. На воде среди обломков кишели люди».

Не затруднив себя спасением гибнущих, «Эмден» направился к выходу из бухты. Командир миноносца «Муске», уже осознавший к тому моменту допущенную им трагическую ошибку, отправил свой корабль наперерез покидающему гавань немецкому крейсеру в отчаянной попытке хоть немного исправить содеянное. Увы, стрелять торпедами было невозможно – слишком велик был риск промахнуться и попасть в суда, стоящие в гавани – а в артиллерийской дуэли силы были слишком неравны. «Муске» успел произвести лишь несколько выстрелов, не причинивших немецкому крейсеру сколько-нибудь существенного вреда. «Эмден» ответил мощным залпом, и миноносец буквально сдуло с поверхности воды – как вспоминал один из выживших русских офицеров: «На месте «Муске» поднялся столб чёрного дыма, и всё было кончено» . На спасение французских моряков немцы время нашли – из семидесяти шести членов экипажа «Муске» тридцать шесть были подняты на борт «Эмдена» (трое из них скончались позже от ран, остальных немцы позже передали на борт нейтрального парохода). Вслед за немцем в погоню бросился спешно приведённый в боевую готовность миноносец «Пистоле», но у «Эмдена» была большая фора, к тому же через несколько часов на миноносце начал греться подшипник одного из гребных валов, он вынужден был снизить скорость и потерял преследуемого из вида.

Торчащие из воды верхушки мачт - всё, что осталось от «Жемчуга» спустя всего несколько минут

«Эмдену» удалось благополучно уйти, но «Жемчуг» и «Муске» стали последними жертвами корсара – менее чем через две недели, 9 ноября (27 октября по старому стилю), он был перехвачен и уничтожен австралийским крейсером «Сидней» неподалёку от Кокосовых островов.

Итоги трагедии

На «Жемчуге» из 344 членов экипажа погиб один офицер (мичман Сипайло) и 80 (по другим данным – 85) нижних чинов. 9 офицеров и 113 нижних чинов оказались ранены, семеро из последних позже скончались.

По итогам инцидента российским командованием было проведено расследование. Виновными в произошедшем были признаны командир корабля, капитан 2-го ранга Иван Черкасов, оставивший корабль в потенциально опасной ситуации, и старший офицер, старший лейтенант Николай Кулибин, выполнявший обязанности командира в его отсутствие и не обеспечивший безопасности корабля. Оба обвиняемых были лишены дворянского звания и всех наград. Первоначальный приговор предполагал их исключение из рядов флота и тюремное заключение, но в итоге оба были разжалованы в матросы и отправлены воевать.

Иван Черкасов попал в Урмийско-Ванскую озёрную флотилию на Кавказе. Сражался храбро, был награждён солдатским Георгиевским крестом. В апреле 1917 года был восстановлен в звании капитана 2-го ранга. После Октябрьской революции эмигрировал, умер в Париже в 1942 году. Николай Кулибин воевал на Северо-Западном фронте в составе особой морской бригады. Командовал пулемётным расчётом, заслужил два солдатских Георгиевских креста. В сентябре 1916-го восстановлен в звании старшего лейтенанта, затем повышен до капитана 2-го ранга. Командовал миноносцем «Подвижный», в феврале 1917 года был тяжело ранен на боевом посту - от этой раны он и скончался в госпитале полтора года спустя.

Через несколько месяцев после боя, в январе 1915 года, в гавань Пенанга прибыл крейсер «Орёл» с заданием провести водолазные работы на месте гибели «Жемчуга». Увы, из-за плохой погоды в первые дни со дна бухты удалось поднять только одно орудие, один пулемёт и несколько оптических прицелов, а потом «Орёл» был вынужден спешно отбыть в Сингапур в связи с изменениями стратегической обстановки. «Жемчуг» пробыл под водой ещё полдюжины лет, после чего в двадцатые его подняли англичане и пустили на металлолом – какую-либо иную практическую ценность разломанный на части и давно к тому моменту устаревший крейсер не представлял.

Бухта Пенанга сегодня

Память

На месте захоронения погибших моряков «Жемчуга» в Джорджтауне, столице штата Пенанг, экипажем крейсера «Орёл» в 1915 году был установлен памятник. В 1938-м стараниями русских эмигрантов его оснастили табличкой с именами девятерых погибших, которые им удалось узнать по итогам архивного поиска. В 1976 году по инициативе советского правительства памятник был обновлён, а позже, в 90-е годы, при содействии уже российских официальных лиц, дополнен фамилиями всех погибших. В 2014 году у могилы была проведена общественно-мемориальная акция в память столетнего юбилея трагедии. Мероприятие проходило под руководством Посольства России в Малайзии, аппарата Военного атташе и Российского культурного центра. В нём приняли участие послы ряда стран, местные общественные деятели и представители СМИ.

Памятник погибшим морякам с «Жемчуга»